Час охоты - [20]

– Большинство собак, как, впрочем, и других теплокровных, боятся змей, – продолжил волосатый. – Боятся и нападают первыми. А он… – Волосатый указал на меня карандашом, – он откуда-то знает, как себя вести.

– Да он все время телевизор смотрит, – бухнул сторож. – А там чего только не показывают…

– Собака смотрит телевизор? – сразу же повернулся к нему волосатый.

– Еще как смотрит. – Сторож кивнул на меня. – Если телевизор включен, так просто не отходит. Целыми днями может смотреть. И все подряд. И фильмы, и передачи всякие. Футбол вот не любит…

– Я тоже футбол не люблю… – растерянно сказал лысый.

– Да, – Чеснок обрадовался вниманию. – Футбол не любит. Новости любит. Как новости показывают, он даже поближе подходит…

– Как интересно, – волосатый оживился. – Я об этом раньше не думал… Телевизор, как своеобразный усилитель умственного развития…

– Обычно бывает наоборот, – заметила женщина.

– Это у людей, – сказал волосатый. – Это людей телевидение отупляет…

Волосатый принялся ходить вокруг клетки.

– Собака смотрит телевизор, – говорил он. – Хотя многочисленные опыты показывают, что собака в принципе не может этого делать…

– Это не так, – поправила женщина. – Последние эксперименты обнаружили отклонения…

– Да-да, – согласился волосатый. – Некоторые собаки различают движущиеся фигурки, слышат звуки, но все это на уровне зрительного рефлекса, не более… Осмысленно смотреть телевизор способны далеко…

– Он и газеты читает, – брякнул Чеснок. – Я ему даже специально подкладываю…

И лысый, и волосатый, и женщина с карандашом уставились на меня как… Будто я не был собакой, а был существом с восемью глазами и антеннами на голове. Я сделал глупую морду и высунул язык.

– И все-таки это не подтверждение, – сказал лысый. – Ваша теория так необычна…

– Вы же прекрасно видели, видели своими глазами, что интеллект этого животного на несколько порядков выше, чем у других представителей вида.

– И что?

– И то. Собранные мною данные позволяют с точностью утверждать, что более девяноста процентов животных, напавших на своих хозяев, обладали высоким интеллектом.

– Это натяжка, – улыбнулся лысый. – Прямой зависимости нет…

– И все-таки я утверждаю, – ответил не лысый. – Я утверждаю, что эта зависимость есть! Чем выше интеллект – тем выше агрессия. И эта агрессия направляется на естественного угнетателя. То есть на нас с вами, на людей. Наши четвероногие друзья пребывали в униженном положении десятки тысяч лет, и сейчас, похоже, они начинают с этим бороться. В обозримом будущем человечество может столкнуться…

– Ерунда, – перебила женщина. – Размер популяции несопоставим. Одно-два животных… пусть даже и разумных, ничего не смогут нам противопоставить.

Женщина внимательно так на меня смотрела.

– Это уж как-то слишком сказочно… – покачал головой лысый.

– В начале двадцатого века не помышляли о полетах в космос. А ведь мы летаем…

– Он все понимает, – вдруг сказала она. – Понимает, но изображает из себя дурачка. Я думаю, что мы и в самом деле столкнемся с проблемами.

Они все замолчали и дружно уставились на меня.

– Если человек справился с чумой, – ухмыльнулся лысый, – то он справится и со своими морскими свинками. А подобные случаи будут оставаться единичными.

Женщина снова приблизилась к моей клетке.

– Я буду добиваться разрешения на продолжение исследований, – сказал волосатый. – Это явление надо изучать в более приспособленных условиях. Вы подпишете заявку?

Лысый и женщина подумали и заявку подписать согласились.

Я представил себя, утыканного всевозможными датчиками, приборчиками и другими научными иглами. Что-то вроде современной собаки Павлова. Мне стало грустно, я отвернулся к стене и снова стал вспоминать.

Глава 11 Чердак

С утра я вышел на улицу и не спеша направился к молочному. Завод находился в противоположной части города, и, чтобы добраться до него, мне пришлось обогнуть холм. Заводик был маленький, я не стал ломиться через главный вход, сунулся в служебную калитку.

Из сторожевой будки высунулся здоровенный ирландский волкодав. С волкодавом связываться не хотелось. Я его, конечно, задеру, но возни будет…

– Пропустил бы, – попросил я.

– А тебе зачем?

– Надо.

Волкодав задумчиво повертел хвостом, потом сказал:

– Проходи.

Люблю ирландцев.

Я оказался на территории завода. Послушал воздух. То, что мне нужно, располагалось справа. Это были большие баки, куда сливали прокисшую и уже ни к чему не пригодную сыворотку. Раз в неделю эти баки вывозили и спускали в озеро. Запах, как у дохлой кошки. Я поморщился, унял тошнотворные рефлексы, набрал в легкие побольше воздуха, а затем запрыгнул в бак.

Я провалился в густую белую дрянь по брюхо. Как следует повозился, чтобы жижа пропитала подшерсток. Потом погрузился в нее почти целиком, одна голова на поверхности осталась. Стоило нырнуть и вообще с головой, но не хотелось, чтобы сыворотка попала в уши.

Выбравшись из бака, я первым делом как следует отряхнулся. Сыворотка разлетелась в стороны, а запах остался. Мощный устойчивый запах дохлой кошки. С таким ароматом домой лучше не показываться. Впрочем, я и не собирался возвращаться домой до вечера.