Час мужества - [17]

Все они, защищая Таллин, сделали первые шаги на пути к далекой нашей победе.

Кажется, давным-давно отгремели громы войны, но память о ней бессмертна. Это время оставило неизгладимый след в сознании старшего поколения и сегодня занимает пытливые умы молодежи.

Оказавшись в Таллине, хотите вы того или нет, из разных уст услышите одно и то же имя — Евгений Никонов! Улица Евгения Никонова, его имя носят школа и множество пионерских дружин, есть даже корабль «Евгений Никонов» в составе дважды Краснознаменного Балтийского флота.

Методист таллинского Дворца пионеров Ольга Николаевна Марченко, молодая энергичная женщина, уже не первый год вместе с ребятами изучает историю своего края, идет по следам героев Великой Отечественной войны. Они не раз бывали в местах, связанных с памятью Евгения Никонова. Кое-что я и сам мог рассказать любознательной Ольге Николаевне.

Нет, я не был знаком с Евгением Никоновым, никогда его не встречал, но имя это отпечаталось в моей памяти с далеких времен 1941 года, когда бои шли уже в окрестностях Таллина. Шоссе были покорежены снарядами, на обочине валялись убитые лошади, в обе стороны двигался поток людей, машин, повозок. Шагали бойцы на передовую, а навстречу им люди в гражданском везли на ручных тележках и в детских колясках домашний скарб.

На развилке дорог я встретил тогда знакомого капитана из бригады морской пехоты, где главным костяком были моряки-добровольцы, сошедшие с кораблей, чтобы сражаться у стен Таллина.

— Фашисты нашего раненого разведчика захватили, привязали к дереву и живьем сожгли. Вот изверги! — рассказывал он.

— Какого разведчика?

— Не знаю фамилии, дело было тут недалеко, на хуторе Харку.

— Как это произошло? — продолжал я.

— Ничего не знаю, кроме того, что вам сказал, — ответил он и пошел дальше.

Вернувшись в тот день в политуправление флота, я заикнулся было об этой встрече с капитаном, но не успел договорить, как полковой комиссар Добролюбов перебил меня:

— Все знаем. Это был артэлектрик с лидера «Минск» Евгений Никонов.

Вскоре мы уходили из Таллина, и в спешке не довелось узнать какие-либо подробности. Знали только одно: враги пытали парня огнем, а он слова не вымолвил. Внезапно налетев, краснофлотцы штыками и прикладами прикончили истязателей. Евгения Никонова друзья сняли обгоревшим. Уже потом имя Евгения Никонова высветилось из массы других героев, обрело известность.

То немногое, что я знал о Никонове, заинтересовало Ольгу Николаевну, она тут же записала мои воспоминания, а затем мы поехали через центр города на Пиритское шоссе, свернули там направо, поднялись в гору и остановились возле светло-серого обелиска, стрелой взметнувшегося к небу, — памятника участникам знаменитого ледового похода кораблей Балтийского флота в 1918 году. Рядом с ним стоит старое дерево — ясень, высохшее, обнаженное, без единого листочка, хотя кругом шумит пышная зелень. И вот это голое дерево как бы покоится рядом с прахом моряка. Смотришь с высокого холма на Таллин, портовые краны, башни, заводские трубы и думаешь: «Вот за то, чтобы все это было, и отдал свою жизнь Евгений Никонов».

Неутомимая Ольга Николаевна повезла меня в другой, совсем противоположный конец города, в новый район Таллина Ыисмяэ, застроенный разноликими веселыми на вид жилыми домами. Остановились у здания, раздавшегося вширь, — это и есть школа имени Евгения Никонова.

Перемена. Дети есть дети. Шум, беготня... Останавливаю на лестнице шустрого белобрысого мальчика лет десяти, показываю на портрет матроса в деревянной раме на стене.

— Кто это?

— Неужели вы не знаете?! — он вскидывает голову, с удивлением смотрит на меня.

— А ты знаешь?

— Конечно! Евгений Никонов, Герой Советского Союза, — победно отчеканил мальчуган и понесся дальше.

Судя по улыбкам и дружеским рукопожатиям, которыми встречали Ольгу Николаевну, она здесь свой человек. Хотя директор школы Малле Эвертсоо старше ее по возрасту, но в жизнерадостности, темпераменте она не уступает своей коллеге: на первый взгляд может показаться, что жизнь ее была усеяна цветами. А ведь эта женщина в войну оказалась чуть ли не на краю гибели. Рассказывая мне, что ребята и педагоги высоко чтят память Евгения Никонова и ежегодно в день его рождения, 18 декабря, устраивается школьный праздник, на который обязательно приглашают моряков, Малле с заметной грустью обронила такую фразу:

— В моей судьбе есть кое-что общее с Никоновым... — Малле объясняет, что значит это «кое-что». Оказывается, и она с матерью стояли бы под дулом фашистского пистолета, если бы отец вовремя не укрыл их в лесу. Сам же он был схвачен и 13 июля 1944 года расстрелян гитлеровцами.

Я смотрел в ее светлые глаза и думал: «Да, такой человек способен ценить жизнь и быть верным памяти тех, кого унесла война».

Малле и ее товарищи — люди скромные, не любят хвалиться своими делами и работают не на показ. Однако достаточно побыть тут, узнать, как кропотливо собирается материал для экспозиции, поговорить с ребятами и учителями, чтобы понять, что все тут делается на совесть и, главное, от чистого сердца. В день рождения Никонова, о чем почти что вскользь упомянула Малле, ребята приносят цветы к подножию монумента, по очереди стоят в почетном карауле, и весь этот день проходит под знаком увековечения памяти героя: уроки мужества, а потом соревнования на приз его имени, литературный вечер. В будни же ведется поиск новых документов или источников.