Час «Д» - [21]

— Жрец Рабон останется, чтобы вести молитву.

Один из «братков» в сером почтительно поклонился «начальнику» и осенил себя святым знаком меча Доримана.

— Не скучайте, ребята! — беспечно попрощалась Элька со своими напарниками и, подхватив короля под руку, шурша длинной юбкой, заспешила к выходу, впереди жреца и его кортежа.

Меньший коридор часовни оказался чем-то вроде прихожей и имел несколько ответвлений. Шарль уверенно свернул в одно из них, и Элька увидела еще один, на сей раз почти бесконечный коридор их массивных темно-серых блоков, какими только пирамиды египетские выкладывать. Гигантомания строителей, к сожалению, не распространилась на маленькие, как бойницы, окна. Света через них поступало недостаточно, а уродливые масляные лампы той же конструкции, что и в храме, яркостью не отличались. Длинный коридор, напоминавший окаменевший кишечник гигантского червя, нагонял тоску не меньшую, чем угрюмая часовня. Только что ужасных фресок с Дориманом-лысым, как уже успела прозвать бога насмешница Элька, да статуй не было.

— Признаю, здесь действительно немного посветлее, — честно сказала девушка, — но все так же мрачно. Долго нам еще по этой серости брести?

— Нет, госпожа, потерпите, — попросил девушку юный король. — Поколения моих предков отличались не приветствующимся ныне жизнелюбием и считали, что строгость пристала только богам, и ни возвышенной праведностью, ни склонностью к аскезе не выделялись, скорее наоборот. Во дворце будет гораздо уютнее… Даже теперь.

— Лично я сомневаюсь, что даже боги захотели бы являться в таком месте, как ваша часовня, не то что жить. Угнетает, — правдиво высказала свое мнение девушка. — Раз, и из солнечного теплого дня в могильный мрак и холод. Брр! Поневоле возникает желание смыться из этого погреба побыстрее и больше никогда туда не заглядывать. Ваш бог, судя по портретам, и так оптимизмом не блистает, а вы ему, словно нарочно, еще больше настроение портите.

— Может, потому Дориман и оставил нас во власти проклятия? — печально предположил Шарль, поставив себя на место бога-пессимиста, но тут же приободрившись, с природным оптимизмом заметил. — Но слава Творцу, наш зов, к счастью, услышали и послали вас!

— Вот только ко всеобщему ли счастью? — задала риторический вопрос Элька, намекая на явное недовольство вмешательством Совета Богов во внутренние дела Дорим-Аверона архижреца.

— Кое в каких вопросах мы с Авандусом расходимся во мнениях, — кивнул юноша и добавил совсем тихо. — Я бы даже сказал в большинстве.

Коридор наконец кончился. У несоразмерно маленькой по масштабам двери, символизирующей, небось, узость и трудность пути праведников, маялась пара стражников. С сочувствием посмотрев на двух печальных мужиков, обреченных день-деньской всматриваться в бесконечную мрачность коридора, парочка юркнула в круглый зал.

Высокие потолки с неброской лепниной, пол из плит светлого серо-голубого камня, четкая симметрия дверей и больших окон по периметру помещения ничем посторонним не нарушалась. Элька вздохнула с невольным облегчением — выбрались! Строгая, но неизменно оптимистичная классика дворца, выстроенного пра-пра-пра и сколько-то еще прадедом Шарля, моментально покорила девушку. Никакой тяжеловесности или излишней пышности. Все просто и легко. Хотелось подобрать длинную юбку и припустить бегом по череде этих залов, кабинетов, коридоров, гостиных. Но порядок прежде всего! Чинно следуя рядом с Шарлем по дворцу, Элька продолжила важный разговор. Кажется, парнишка был искренне рад поговорить на чистоту хоть с кем-то. Юный король просто отчаянно нуждался в понимающем собеседнике.

Очень скоро девушка установила, что религиозное рвение Авандуса проникло и во дворец. То тут, то там, совершенно не к месту и явно вместо чего-то гораздо более ценного висела грязная, порой совершенно бездарная черно-серая мазня под кодовым названием «Лысый мужик и дракон», или стояли статуи той же маркировки.

Но архижрец, в погоне за душами паствы, не учел того, что все эти образчики культа соседствовали во дворце с настоящими произведениями искусства. Чудесные гобелены, картины, панно, редкие вазы, статуи, прекрасные чеканки, дивные коллекции оружия, странные доспехи с маленькими перышками были ярким контрастом бездарной мазне. Древние мастера давно ушедших эпох открыто издевались над фанатизмом, демонстрируя истинную вечную красоту. Смеялись над мрачным бровастым Дориманом и его драконом маленькая, искрящаяся жизнелюбием статуэтка веселой девушки, несущей кувшин, гобелен с пронизанной солнцем дубравой; портрет какого-то лорда в ярко-зеленом с синими вставками камзоле, небрежно опирающегося на перила лестницы, ведущей к морю; чудесный цветок из незнакомого фиолетового камня.

— Страх Господень, — с отвращением пробормотала девушка, покосившись на очередную статую лысого бровастика.

— Архижрец Авандус заботится о нравственной чистоте дориманцев. В безграничной мудрости своей он полагает, что ежесекундное напоминание о божественном благотворно скажется на наших душах, — благостно заметил Шарль с едва заметными нотками издевки в голосе.