Чары колдуньи - [25]

Вернулись князь и воевода уже в темноте, почти ночью, — конечно, с пустыми руками, хотя и застрелили трех волков, шумом согнанных с дневной лежки. Но то были обычные волки, и под их шкурами человеческих тел не обнаружилось, — а ведь известно, что если с оборотня снять шкуру, то под ней окажется человек. Дивляна едва посмела задать мужу вопрос: ну как? — но он так глянул на нее, что она в испуге отпрянула. До утра она не спала от беспокойства, почти жалея, что во все это ввязалась. Если бы Аскольд точно знал, что она причастна к бегству пленника, он бы уже сказал ей об этом. И вряд ли бы все ограничилось одной руганью — она ведь знала, как важно для Аскольда иметь заложника из рода деревлянских князей. Он молчал, а значит, ничего не знал. Но догадывался. И в этом она убедилась довольно скоро.

Поутру в гриднице, как и вчера, толпилось множество людей — старейшины, торговые гости, простые жители Киева. Всем хотелось знать, что удалось выяснить и чем кончилось дело. На все лады толковали про оборотней — уже все знали, что их было двенадцать, а возглавлял их сам Белый Князь Волков, который и укусил Живеня. Поскольку Живень уехал на поиски с князем, вчера этот слух было некому опровергнуть. Во дворе старой воеводши второй день было не протолкнуться от гостей, всему Киеву до смерти хотелось посмотреть на место, где ночью разыгрались такие дивные события. Когда спрашивали Елинь Святославну, она только всплескивала руками:

— Ой, да что я знаю — в глазах от страха потемнело! Видела волка, может, их десять было, может, двенадцать, не знаю, спасибо чурам, что жива осталась, что не порвали меня, старую, в клочки!

И все уходили в убеждении, что Елинь Святославна подтвердила самые жуткие рассказы.

Возвращению князя без добычи никто особенно не удивился.

— Ушел оборотень! — буркнул встречавшим хмурый воевода Хорт. — Кабы догадаться… В волчью бы яму его… Да кто же знал?

Аскольд вообще отмахнулся и промолчал. Дивляна надеялась, что и с ней он тоже не захочет говорить о злосчастном происшествии, но напрасно.

— Пусть в Киеве думают, что этот синец оказался оборотнем! — сказал ей Аскольд на следующее утро, перед тем как идти в гридницу. — Но кем бы он там ни был! Если бы ты не придумала лечить его, он бы сидел сейчас в яме и мог бы превращаться в кого угодно!

— Изба была заперта, ворота двора тоже, — робко произнесла Дивляна, все же решившись защититься. — Он раскрыл их колдовством. Он и из ямы выбрался бы, раз уж у него оказались такие силы…

— Молчи! — с гневом и презрением прервал ее Аскольд. — Чтобы открыть ворота, колдовства не нужно. Кто-то хотел, чтобы деревлянин ушел! Ты этого хотела! И ты! — Он обернулся к Ведице. — Но учти: женой его тебе не бывать! Если он теперь явится сюда с целым войском, я скорее сверну тебе шею, чем ему отдам! А ты… — Он вновь повернулся к Дивляне и упер руки в бока. — Ты… Если я узнаю хоть что-то о том, что ты помогаешь моим врагам… Благодари Макошь, если я верну тебя твоим родичам живой.

— Я ношу твоего ребенка! — Дивляна оскорбленно вскинула голову и положила руку на живот. — Твоего сына и полноправного наследника. Ты не должен так обращаться со мной, если не хочешь, чтобы твой род сгинул без следа, а мои родичи объявили тебе войну! Или у тебя есть другие преемники, которым не стыдно передать киевский стол?

— Если бы они у меня были, тебя бы здесь давно не было! — рявкнул Аскольд. Поначалу его смутил ее напор, но он быстро пришел в себя. Он завел этот разговор для того, чтобы обвинять, а не защищаться. — Ты слишком хитра для того, чтобы стать хорошей женой. Я не хочу выглядеть перед людьми дураком, которого провели бабы и девки его собственной семьи, поэтому пусть в Киеве думают, что Мстиславич обернулся волком. Но я не так доверчив! Если бы я мог доказать… но, может быть, еще смогу! А пока… Вы обе будете сидеть дома. Вы носа не высунете за ворота, и даже к старой воеводше вам таскаться незачем. И ее я прикажу сюда не пускать!

— Но она сестра твоей матери! — в возмущении воскликнула Дивляна, в то время как Ведица принялась горько рыдать. — Ты не можешь не пустить ее в дом!

— Это мой дом, и я решаю, кому сюда входить! Тот, кто помогает моим врагам, — мой враг, пусть он мне хоть трижды родич! Запомните это!

Обе женщины смотрели на него в изумлении, отодвинувшем даже обиду, — им казалось, что князь сошел с ума. То, что он говорил, было невообразимо, немыслимо! Как можно отрекаться от старшей родственницы по матери, тем более что она много лет была старшей женщиной его рода и заменяла ему мать? А родство с ее предками дало власть и Диру, и Аскольду.

Дивляна ничего не ответила, но про себя подумала: он никогда не сказал бы так, если бы не поклонялся греческому и варяжскому богу по имени Христос. И не случайно он с таким презрением относится к древним обрядам, тем, которыми люди не только выражают почтение родной земле и богам, но и которые помогают им в трудном деле обновления Всемирья. Но если он, князь, отказывается делать это, на что надеяться племени полян?

Прошла еще пара недель, все было спокойно. Слухи насчет оборотней поутихли, все шло своим чередом. Начался русалий месяц кресень, приближался Ярила Сильный — велик-день, когда молодого бога чествуют в срок наивысшего расцвета его силы. Кукушка в лесу кричала как сумасшедшая — покричит, передохнет немного и опять за свое. Девушки киевских гор и округи целыми днями пропадали в рощах и борах — носили подарки и угощения русалкам, водили круги возле берез, пели песни. Иной раз звонкое пение долетало до вершины Княжьей горы, но Дивляна и Ведица, слушая его, могли лишь вздыхать. Аскольд сдержал слово — с тех пор как Борислав, якобы обернувшись волком, бежал из-под стражи, он не позволял жене и сестре выходить со двора. Правда, на самом деле не пускать на порог Елинь Святославну, как грозился в сердцах, он не посмел, но обращался с ней неприветливо — едва кивнет, буркнет что-то под нос и отойдет. Обиженная воеводша вовсе бы не показывалась на княжьем дворе, но не хотела бросать Дивляну и Ведицу. Беременность молодой княгини становилась все более заметна, за ней требовался присмотр и уход, а Ведица, которая хоть и жалела ее, сама ревела целыми днями.