Чаровница - [14]

Любопытно, каково чувствовать себя едва ли не совершенством почти во всем? Прискучить это вряд ли могло; скорее всего, для герцога Ашборна, добивавшегося всего почти играючи, это вошло в привычку. Об этом можно будет спросить его во время их встречи.

Сесили нахмурилась: встречаться с герцогом Ашборном было опасно – не такой он безобидный человек. Если бы не то злополучное письмо, она сторонилась бы его, словно прокаженного.

Молчание затянулось. Ашборн первым прервал его:

– Думаю, кое-какие бумаги вашего брата лежат на чердаке моего загородного дома. Я пошлю за ними.

Стараясь не показать своей радости, Сесили как можно спокойнее проговорила:

– Буду вам очень признательна. А когда я смогу получить их?

– В следующую пятницу я устраиваю бал-маскарад. Там нам будет удобнее всего укрыться от посторонних глаз.

– Герцог Монфор решает, какие развлечения мне можно посещать, а какие нет, – ответила Сесили, искоса поглядывая на своего спутника, и добавила: – Его светлость не одобряет посещение маскарадов дебютантками.

Особенно такими своенравными, как Сесили. Ашборн с любопытством поглядел на юную девушку. Его глаза сияли в темноте мягким светом.

– Внутренний голос мне подсказывает, что если вам чего-то захочется, то вы непременно добьетесь своего. Независимо от того, будет на то согласие вашего опекуна или нет.

Учитывая ее противозаконное проникновение в его дом, замечание Рэнда звучало не только убедительно, но и язвительно.

– Как бы то ни было, я не смогу быть на маскараде, поэтому…

Он взял ее за руку, и Сесили запнулась. Прикосновение его горячей и твердой руки было настолько властным, что она растерялась.

– Что вы себе позволяете, сэр?

Однако ее голос, хоть в нем и слышалось возмущение, звучал на удивление слабо и совсем не убедительно. Как это ни странно, но Сесили не могла заставить себя оттолкнуть его руку.

Он молча поднял ее ладонь и поцеловал, едва коснувшись губами, ее пальцы. Несмотря на легкость, почти воздушность, его прикосновение подействовало очень сильно. Внутри у Сесили что-то вспыхнуло, по жилам побежал огонь, захватил ее сердце, далее прошел спиралью вниз – до кончиков пальцев на ногах. Сесили зарделась и вздохнула.

Целуя, он не отвел от лица Сесили глаз и заметил ее реакцию. Его торжествующий взгляд не ускользнул от ее внимания. Вдруг его лицо приобрело твердое и решительное выражение.

– Как бы там ни было, – он слегка надсмехался над ней, – придется вам призвать на помощь всю вашу хитрость и найти способ попасть на маскарад.

Слова Рэнда задели ее. Его близость, самоуверенность, взгляд, полный превосходства, подавляли, подчиняли волю Сесили. В этот миг она поняла, почему мужчины, по слухам, послушно выполняли все предложения Ашборна. И почему женщины, расталкивая друг друга, стремились залезть к нему в постель.

Сесили с трудом отняла свою руку, что, впрочем, оказалось проще, чем вернуть самообладание. Куда только подевались ее бойкость и остроумие? В ее голове была такая путаница, что она не могла придумать ничего кокетливого или колкого, чтобы вывернуться из неловкого положения.

– Я не стану делать то, о чем вы меня просите.

Она сама поразилась, насколько робко и неуверенно прозвучал ее отказ. Всего лишь один поцелуй, легкий поцелуй руки, произвел внутри ее такое смятение…

Вдруг Сесили встрепенулась, она вспомнила о своей помолвке, и тут же у нее неприятно засосало под ложечкой. На душе стало тяжело и противно. Как ужасно она себя ведет – словно обычная лондонская потаскушка. Хуже того, словно дура, сразу расклеившаяся от пустяшного поцелуя Ашборна, который, видимо, решил испробовать на ней свои навыки обольщения.

И точно дура. Сесили искала повод не идти на маскарад, тогда как он лежал у нее под носом: она помолвлена с Норландом. Странно, почему она до сих пор как-то забыла о своей помолвке.

Да, Ашборн очень, очень опасен. Однако слишком много вопросов мучило ее своей неразгаданностью. Зачем Ашборну понадобились бумаги брата? Почему именно он, а не какой-нибудь родственник или знакомый, первым принес известие о смерти брата? Но больше всего ее волновала судьба того самого злосчастного письма.

Спрашивать его напрямик было и глупо, и опасно. «Лучше такой разговор вести в другом месте и в другое время, – рассудила Сесили, – это удержит его от предосудительных действий, а меня избавит от неловкого положения». Но если сейчас подобная беседа была неуместной, то на маскараде тем более.

На маскараде могло случиться все, что угодно. Для того чтобы понять, какими неприятностями чревата анонимность, не нужны были наставления герцога Монфора.

Как знать, не вызван ли интерес Ашборна к ней исключительно дневником брата. Если это так, то она могла бы отдать дневник, ведь в нем не содержалось никаких личных или каких-то других ценных сведений. Может быть, получив дневник, Ашборн сразу утратит к ней интерес. Это было бы просто замечательно.

Прежде чем герцог успел выкинуть еще какой-нибудь хитрый трюк, карета остановилась.

– Вот мы и приехали, – не скрывая своей радости, сказала Сесили. Ей сразу стало так легко, как будто у нее с души свалился камень.