Чародейка - [9]

— Найду, барон. — улыбнувшись ему, я встала с постели. — Поправляйтесь.

* * *

День клонился к закату. Улицы захваченного темными Фарсена пустели. Комендантский час и вооруженные патрули орков, разгуливающих по городу, не способствовали прогулкам под звездами. Те, кто был слаб для того, чтобы с мечом в руках отстоять свою свободу во время подлого захвата города и те, кто испугался за свою жизнь и готов был всячески угодить захватчикам жили почти по-прежнему. Остальные или уже были мертвы — или готовились к этому в скором времени.

Наринэль не жалел ни о чем. Вообще, когда живешь так долго — привыкаешь не жалеть о случившемся. Это люди могут гадать, "что было бы, если…": если бы он поступил не так, если бы не поехал туда, если бы смог парировать… Эльф знал, что это бесполезно. Он все равно поступил бы так, поехал бы сюда, не успел бы парировать удар. Он был уверен в том, что в тот момент сделал все, чтобы умереть, унеся с собой как можно больше врагов. Но причиной, по которой он оказался закован в кандалы и готовился к смерти был не приезд в этот город и не его неправильный выбор, а пропущенный удар и истративший запасы силы амулет.

В принципе, умереть там, где ты родился — довольно символично. Поколение войны, их называли так старшие. Прирожденные воины — так их называли остальные. Их было много и у них не было времени на игры. Дети, рожденные больше по долгу, чем по любви. Дом Ивы впервые за несколько тысячелетий был на грани вымирания. И все это понимали. Война унесла слишком многих. Впервые были нарушены традиции, впервые эльфы и эльфийки не ждали века, пока все случится само собой и древо любви даст плод, а использовали магию жизни для зачатия с тем, кто больше всего подходил в качестве партнера. Впервые у эльфов появлялись братья и сестры до того, как они вступали в пору зрелости. Впервые их учили мечу и магии раньше, чем стихосложению и танцу. Некогда самый мирный клан эльфов, выбравший добровольное изгнание из-за нежелания участвовать в братоубийственной войне, должен был пересмотреть свои принципы, чтобы выжить.

Они и выжили. Наринэль горько улыбнулся. Ему было всего пятьсот — а у него уже было трое детей и двое племянников… Если бы ещё…

Поток размышлений прервал скрежет открываемых замков. Спустя минуту дверь отворилась и в камеру вошли четыре орка. Смуглые, покрытые многочисленными шрамами, с мерзкими ухмылками на лицах, у двоих в руках факелы, еле рассеивающие сумрак подземелья.

— Ты глянь, а красавица ещё жива! — сказал один и тут же получил подзатыльник от соседа.

— Красавица? — удивленно сказал только вошедший в камеру человек в черном балахоне. — Неужели кто-то посмел ослушаться моего прямого приказа, Гарранг? Возможно, кто-то хочет занять место этого длинноухого в моем маленьком представлении?

О… Этот черный маг умел внушать страх. Три злых взгляда припечатали неудачного шутника к полу. Так вот почему эльфа никто и пальцем не тронул в этой тюрьме! Приказ мага… Вот уж без чьего "покровительства" Наринэль пережил бы. Маленькое представление в его понятии могло означать лишь одно: длительную и мучительную смерть в ритуальном кругу. Светлые небеса… С другой стороны, хорошо хоть не некромант. С тем не было бы покоя и в посмертии.

— Мэтр, я отрежу этому сыну блудницы язык за глупую шутку. Как вы и приказали, эльфа не трогали после пленения. Можете убедиться сами, — спокойно ответил орк, отличавшийся от остальных лучшим доспехом и меньшим количеством шрамов.

Черный балахон приблизился к Наринэлю, прикованному к стене специальными заговоренными оковами и эльф почувствовал сотворение заклинания. Небеса! Он ведь абсолютно беззащитен против него сейчас, в этих оковах, не дающих воспользоваться способностями. Почувствовав, как липкая паутина чужого заклинания лишает его возможности ослушаться приказа темного мага, Наринэль просто закрыл глаза, не желая видеть дальнейшего.

— Отрежь ему язык и заставь съесть, — спокойно сказал маг, отходя от эльфа. — Чтобы остальным неповадно было шутить в следующий раз над моими приказами. Вернусь — проверю. Забирай эльфа и веди остальных пленников. Пора выдвигаться.

* * *

Огромное поле, которое когда-то скорее всего использовали для выпаса скота, не могло вместить все шатры лагеря, да и не создано оно было для этого в принципе. Так что довольно приличная часть войска разместилась под деревьями векового леса. По ней я как раз и шла, пытаясь найти место стоянки барона и его людей. Оказалось, сориентироваться в таком огромном лагере не так уж просто, даже зная географию. Ну и ладно, я не гордая. Всего-то, спросить дорогу у солдат, сидящих у костра с мисками горячей каши. Ну и пусть себе похихикают над непутевой чародейкой, зато доходчиво объяснят, где искать войска графа Тирнского. Потом, слегка поблуждав между группами шатров, я все же вышла к нужному месту: одному длинному шатру и двум почти круглым. Правда, одновременно с бароном, которого выписали чуть раньше и который дошел до места гораздо быстрее.

— Не передумала, чародейка? Потом не пожалеешь о своем решении уйти на вольные хлеба? Ты же помнишь, что я предлагал тебе контракт только до конца войны? — спросил меня первым делом барон.