Чародей с гитарой. Том 2 - [59]

— И что же?

— Врезался. — Конь вздрогнул. — Наткнулся на низкую дверь, одно копыто зацепилось за щеколду, и я перевалился на ту сторону.

— Крепко побился?

— Вовсе нет. Видишь ли, на шее у меня был поводок, а дверь была выше меня — так что я оказался в ловушке, повиснув на ремне. Я пытался освободиться, захлопав крыльями, но их прищемило дверью. Так я висел и понемногу задыхался, пока проходившая мимо кобыла, подруга моей воспитательницы, не перекусила поводок. Однако к тому моменту я уже был без сознания. Это воспоминание не отпускает, и, если я пытаюсь взлететь, боль и страх обрушиваются на меня, и я начинаю задыхаться. Как видишь, ничего таинственного. Просто я ничего не могу с собой поделать.

— Понимаю, — кивнул Джон-Том.

— Неужели? — Тейва удивленно посмотрел на него.

— Разумеется. Тебя держит на привязи пережитый в детстве ужас. Многие знают причину своих страхов, но просто не умеют их преодолеть. Прежде всего ты должен понять, что страх этот иррационален — все это случилось давным-давно, ты был почти сосунком. Ты обязан убедить себя, что с головой у тебя все в порядке, как и с крыльями, ногами и остальными частями тела.

Джон-Том сделал пару шагов вперед, остановившись рядом — глаза в глаза — с жеребцом.

— Тейва, ты можешь одолеть свой страх, только надо объяснить это себе. Поводок — в твоей памяти, а не на шее, а память не может задохнуться. Разве то, что тебя вот-вот выпотрошат, насадят на вертел и подадут к столу, не пробуждает у тебя желания выбраться?

— Я не более, чем вы, рвусь попасть в чужие желудки, но ничего не могу с собою поделать.

Конь снова захлопал огромными крыльями. Поднятая ими пыль запорошила Джон-Тому глаза. Вот Тейва приподнялся над землей на дюйм, на два, на три, на полфута — и снова упал, роняя изо рта хлопья пены.

— Не могу, — напряженно выдавил он. — Буквально физически ощущаю впившийся в шею поводок, чувствую, как он затягивается и душит меня. Взлетев на десять футов, я потеряю сознание от недостатка воздуха и рухну на землю. Я знаю. — Глаза его горели. — Тебе неведомо это чувство, ты даже не можешь представить, каково это, так что не пытайся меня уговорить.

— Не буду.

Джон-Том старался говорить спокойно и ласково. К сожалению, костер разгорался все ярче. Некогда нежничать и цацкаться — надо действовать.

— Давайте что-то делать.

* * *

— Они оба попались, эти насмешки природы!

Мадж сидел на корточках посреди огромного каноэ, которое они угнали на пару с Виджи, и смотрел на деревню. Лодки охраняли два волка, но по счастливому стечению обстоятельств их внимание отвлек какой-то переполох в селении. Теперь Мадж понял, что было его причиной. Счастливые обстоятельства здесь вовсе ни при чем.

— Пора бы уж им показаться.

— Дадим им еще несколько минут.

Обернувшись, он попытался в темноте разглядеть подругу.

— Нет. Знаю я этого Джон-Тома, вот так. У этой бедной голозадой макаки мозгов меньше, чем у курицы. Попался он. Ну, мы сделали что могли. Я пытался его упредить, но ему ж надо непременно разыграть благородство. Он сам того хотел, сам, а мы тут ваше ни при чем. Нас ждет своя жисть. Пора отправляться.

Выдр выпрыгнул из лодки и налег на нее плечом, чтобы столкнуть с мели на песчаной косе, где они нашли временную стоянку.

Виджи склонилась к нему и, чтобы привлечь внимание, потерлась своим носом о его нос.

— Мадж, но нельзя же позволить им умереть подобным образом!

— Не нам решать, какой смертью им помирать, милашка. Они сами на это пошли. Что ж тада будет с нами, а? — Он выпрямился и, перегнувшись через борт, поцеловал Виджи, потом провел пальцем по ее усам. — Я еще не встречал таких девушек, как ты, и думать не думал, что встречу. Никогда не думал об оседлой жисти, потому как не видел в ней смысла, а теперь вижу.

Я не хочу, чтоб все полетело к черту тока из-за того, что простофиля из другого мира по дурости лезет, куда его не просят. Джон-Том откалывает эти идиотские номера с той самой поры, как я с ним познакомился, то есть как тока он очутился здесь. Я знал, что в один прекрасный день он возьмет на себя чересчур много — и конец любопытному знакомству. И вот этот день пришел. Он сам за себя все решил. Больше никому ничего не угрожает, судьба мира от него не зависит — это всего-навсего Джон-Том, и рок судил, что пора уж ему того-этого.

— А кто-то когда-то говорил, что рок ничего не значит.

— И кто этот дурак?

Она склонилась поближе.

— Ты, Мадж.

Выдр отпрянул, но уйти от ее взгляда не смог.

— Черт побери всех баб, вместе взятых! Слышь, Виджи?! Я сказал, будь ты проклята!

— Я слышу. — Она плавно скользнула за борт. — Мы с тобой проведем чудесный сеанс взаимных оскорблений и проклятий чуть попозже. Сейчас на это нет времени.

Они вместе направились к деревне, легко обогнав переплывшую им дорогу напуганную рыбу.

Неуверенные попытки Джон-Тома провести лошадиный психоанализ, прерванные скрипом отпирающихся ворот, тут же пошли прахом. Сперва он думал, что это пришли повара — но ворота распахнулись лишь для того, чтобы впустить очередную порцию закусок. Закуски бесцеремонно впихнули в загон и захлопнули ворота.

— Привет, Мадж. Привет, Виджи.