Чародей с гитарой. Том 1 - [70]

— Мудрость знает собственные пределы, — заметил удовлетворенный чародей. — Рассказывайте сон, Ваше величество.

— Я отдыхала в опочивальне, — медленно проговорила императрица, — в полудреме, после оргии совокупления и беседы с моим последним супругом перед его ритуальным умерщвлением. И вдруг я ощутила беспокойство. Словно бы множество незримых глаз наблюдало за мной. Это были чужие глаза, они горели. Жаркие, влажные... Они прозревали меня насквозь. Я вздрогнула, как объяснил мне впоследствии прислуживающий супруг, и с силой ударила, но — в пустой воздух. Я отчаянно билась — с ничем. И подушки в моем будуаре оказались вспороты, как подбрюшья дюжины рабов. На миг мне показалось, что я вижу своих мучителей. Они имели форму — и не имели ее. Форму, но не плоть. Я громко вскрикнула, и они исчезли. Очнувшись, я впала в ярость, которая оставила меня только недавно. — И она встревоженно поглядела на Эйякрата. — Чародей, что все это предвещает?

Эйякрат отыскал чистое место посреди царственных испражнений и поднялся на задние ноги. Острие брюшка его едва не касалось пола. Крохотные прислужники в фут длиной чистили его хитин.

— Ваше величество уделяет слишком много внимания пустякам. — Он взмахнул тонкой рукой. — Возможно, это всего лишь кошмар. В эти дни у вас столько поводов для беспокойства! Можно лишь удивляться тому, что подобное с вами случилось лишь однажды. Подобные галлюцинации характерны для посткоиталь-ного оцепенения.

Скрритч кивнула и принялась чистить другой глаз, разгоняя встревоженную прислугу.

— Но мягкие всегда умудрялись одолевать нас в бою.

Генерал Мордеша неловко пошевелился.

— Они не только быстры и сильны, но хуже того — очень умны. Мы проигрываем не потому, что нам недостает силы и удали — в бою нас подводит воображение. Быть может, мое видение — это добрый знак. Не надо расстраиваться, мой генерал. Скоро ты получишь долгожданный приказ.

— Я верю: пришла пора выступать. — Мордеша явно приободрился.

— Да, генерал, прикажи штабу начинать самые последние приготовления.

— Ваше величество, — вставил Эйякрат. — Мне бы очень хотелось получить еще несколько месяцев на изучение последствий Проявления. Я недостаточно глубоко понимаю их.

— Какое-то время у тебя еще есть, мой добрый советник, — ответила ему императрица. — Чтобы запустить в ход военную машину, потребуется большой срок. Но следует считаться и со словами генерала Мордеши, он лучше знает, как поддерживать боевой дух и готовность войска. Ну а без него вся твоя магия нам не поможет.

— Я выделю тебе столько времени, сколько будет в моих силах, — проговорил Мордеша. — Я нуждаюсь в твоей поддержке. — Он поднялся, чтобы уйти, глаза его блеснули в свете свечей. Он вновь поклонился. — Позвольте удалиться, Ваше величество, я ухожу, чтобы приступить к дальнейшим приготовлениям. Дел так много.

— Задержись еще ненадолго, генерал. — Императрица обратилась к чародею: — Эйякрат, я не люблю торопить мудрецов, что служат нам в этом великом предприятии. В прошлом мы бывали наказаны за недостаток терпения и секретности. Но мне кажется, время настало, и Мордеша подтверждает это. Я хочу, чтобы ты понял: я не отдаю предпочтение его совету. — Она поглядела на Кесиликта.

— Ваше величество, — проговорил министр, — я не генерал и не волшебник, но инстинкт мой говорит — сейчас. И рабочие тоже так думают.

Эйякрат вздохнул.

— Пусть будет так. Что касается видения... Ваше величество, среди мягких есть много знатоков магии. Их можно презирать за мягкое тело, но не за ум. Быть может, я чересчур мнителен сейчас, когда наши планы близятся к завершению, но нельзя исключить и того, что обличья, которые наблюдала Ее величество, принадлежали магам мягких. Впрочем, — признал он, — я не знаю среди них способных достичь мыслью Куглуха, проникнуть за завесы смятения и раздора, которыми я окружил Проявление. Тем не менее я постараюсь выяснить, что случилось. И если это не сон —  Чем скорее мы выступим, тем большее смятение сумеем вселить в них, тем ближе окажемся к победе. — Он повернулся к генералу. — Видишь, Мордеша, как мысли мои поддерживают твои желания даже против моей воли. Быть может, это и к лучшему. Не исключено, что я просто осторожничаю. Если ты готов, если готовы армии, значит, и я спешу приготовиться. Итак, к полной победе и славе?

— К полной победе и славе, — дружно проговорили все трое.

Скрритч повернулась, потянула за шнур. Появились прислужники. Каждый нес по свежей, истекающей соком ножке. Их пустили по кругу. Четверо заседавших выпили все содержимое в знак достигнутого согласия.

А потом они отправились по местам. Генерал — к своему штабу, Эйякрат — в собственные апартаменты, размышлять над возможностью духовного вторжения в Куглух, Кесиликт же — к мирским вопросам, уточнять время приема пищи и официальное распоряжения на завтра.

У министра было достаточно оснований призадуматься над словами императрицы, признававшей за мягкими изрядный ум. Подобная находчивость позволяла ему сохранить голову на плечах, даже когда он согласился с прочими в том, что настало время выступать. Сам-то он полагал, что Эйякрату следует предоставить любое время, которое тот запросит. Кесиликт был знаком с запретными анналами, бесконечным скорбным перечнем поражений в прежних битвах с мягкими. И не более прочих членов Государственного Совета знал о сложностях, испытываемых Эйякратом при манипуляциях с Проявлением, полагал, что в нем-то и кроются все надежды Броненосного народа на окончательную победу над извечными врагами... а вовсе не в хваленой генералом Мордешей военной силе.