Чародей с гитарой. Том 1 - [386]

— Но тогда погибнет и тот, кто его захватил.

— Разумеется. — Волшебник кивнул.

— Бред какой-то! — воскликнул Джон-Том.

— Ах, мой мальчик, наконец-то ты начинаешь понимать, с чем мы столкнулись.

Джон-Том погрузился в молчание и до выхода из тоннеля не проронил больше ни слова.

Глава 3

Сборы не заняли много времени. Готовясь к путешествиям, Джон-Том старался следовать совету своего закадычного друга: чем меньше поклажи, тем легче путь. К тому же в этом мире быстрота передвижения была куда важней комфорта, а приспособляемость зачастую оказывалась полезнее лишней пары брюк.

Он заглянул в кабинет волшебника и обнаружил там Сорбла, который упаковывал под присмотром Клотагорба всевозможные фиалы и пакетики.

— Я готов, — сказал юноша.

— Хорошо, мой мальчик, очень хорошо, — отозвался чародей и раздраженно взмахнул лапой. — И куда я задевал свои измерительные приспособления? Вот разыщу их, и сразу отправимся.

— Я пораскинул мозгами над тем, что вы сказали мне вчера, — сообщил Джон-Том, прислонясь к стене. — Ну, насчет того, с чем мы столкнулись. По-вашему, тот, кто поймал пертурбатор, не в своем уме?

— Совершенно верно, — откликнулся Клотагорб и довольно улыбнулся, вытащив на свет несколько ложечек, перехваченных

золотым кольцом. — Кто бы то ни был, он сошел с ума. Спятил, чокнулся, офонарел, рехнулся, сбрендил, тронулся. Я ясно выражаюсь, или мне продолжить?

— Пожалуй, не стоит, — сухо ответил Джон-Том.

— Я рад, что ты так понятлив. Нам всем необходимо отчетливо сознавать, с кем мы имеем дело, поскольку возможность договориться с этим безумцем следует отнести к разряду фантастики. Сражаться же с теми, кто, очевидно, не отдает себе отчета в том, что сражается, необычайно трудно.

Чародей извлек из ящика стола металлическую шкатулку и осторожно приподнял крышку. Джон-Том разглядел внутри набивочный материал. Клотагорб достал из шкатулки маленький деревянный ларчик и осмотрел его содержимое, которое состояло из стеклянного фиала, заполненного маслянистой зеленой жидкостью. Как будто удовлетворенный увиденным, он положил ларчик обратно в шкатулку и протянул последнюю Сорблу.

— Помести ее поглубже и, ради всего святого, смотри не урони.

— А что случится, если я все-таки уроню ее, учитель? — справился филин.

— Нечто столь ужасное, столь катастрофическое, — проговорил Клотагорб, — что мне и за две сотни лет не найти подходящих слов для его описания.

— А, — протянул Сорбл, кладя шкатулку в свой тюк. — Не беспокойтесь, хозяин, я буду осторожен.

Клотагорб направился к книжной полке, возле которой пристроился Джон-Том, и принялся отбирать тома — должно быть, с целью прихватить их с собой. Юноша, который не сводил глаз с Сорбла, спросил:

— А что в том фиале, сэр? Взрывчатое вещество или какая-нибудь кислота?

— Разумеется, нет, — отозвался волшебник. — Я, конечно, стар, но не настолько, чтобы торопиться на тот свет. Это негашеная известь.

— Что-то я вас не пойму, — признался Джон-Том, нахмурив брови.

— Ты слишком часто расписываешься в собственном невежестве. Хорошо еще хоть не притворяешься, что понимаешь. Неужели до тебя никак не дойдет, что умение творить магию означает сноровку в обращении как с формулами, так и с живыми существами? Если Сорблу не из-за чего будет волноваться, он найдет способ почаще прикладываться к вину, которое я разрешил ему взять в дорогу. Жалкий пьяница, учился бы с таким же рвением! Ну вот, а теперь он поостережется злоупотреблять моей добротой.

— Мне казалось, поводов для волнения предостаточно, однако я разделяю ваше мнение, — произнес юноша, наблюдая, как Клотагорб роется в книгах, ставит большинство обратно на полку и отбирает лишь отдельные экземпляры. — А как вы думаете, каков из себя наш противник? Что он опасен, мы знаем. А еще?

— Если ты безумен, — ответил волшебник после недолгого размышления, — исправить положение можно двумя путями: или вылечиться, или попытаться принудить окружающих примириться с тобой. По правде сказать, я впервые встречаю психопата, который предпочел второй путь. Разумеется, тот, кто захватил пертурбатор, пошел на это ради какой-то цели, преследуя личную выгоду. В результате миру угрожает опасность вывернуться наизнанку. Что ж, для безумца нет ничего лучше, нежели безумный мир. Любому, кто обвинит тебя в сумасшествии, можно ответить: «Сам такой». Тем более„никто не посмеет заявить, что ты живешь в мире, который сотворило твое воспаленное воображение, ибо никто не удостоился иной участи. Такова, мой мальчик, логика нашего противника — логика умалишенного.

На последних словах волшебник начал видоизменяться. Его тело значительно вытянулось в длину. По прошествии нескольких секунд Джон-Том обнаружил, что беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей. Стена кабинета, к которой прислонился юноша, превратилась в нечто эфемерное, а кабинет как таковой — в громадный прозрачный шар, внутри которого располагались диковинные предметы непонятного происхождения и неведомого назначения. Джон-Том взирал на все это безобразие двумя парами фасеточных глаз. Он чувствовал себя как-то неловко; все тело ниже талии жутко чесалось. Вспомнив про свои многочисленные ноги, он принялся терзать ими бурый с красноватым отливом мех, в котором гнездились паразиты. В углу шара парил крошечный голубой мотылек.