Чародей на том свете - [5]

Все главные валюты одна за другой обратились в прах, и Даниил с удивлением прочел, что в течение полугода мировым расчетным средством был монгольский тугрик (тогда в Монголии как раз разворачивалось «Великое желтое возрождение»).

Потом, когда все более‑менее утряслось, власти долгое время не знали, что теперь делать с этими огромными просторами.

Радикал‑националисты, например, предлагали переселить туда латышей и эстонцев, массово бежавших в Россию от наступающего на их страны Балтийского моря. Партия Истинного и Верного пути – учредить в тех землях особую страну – Беловодье, естественно, под своим собственным управлением.

И тут вдруг к тогдашнему Президенту явилась депутация каких‑то людей в малицах и унтах и сообщила, что они представители славного и древнего эвенкийского народа и требуют закрепления за ними прав на исконные земли.

Глава государства изрядно удивился и не сразу им поверил – эвенки считались уже лет тридцать как благополучно ассимилировавшимися. Но вожди во главе с шаманом Тэр‑Эр‑Гэном сумели доказать свои права и подлинно эвенкийское происхождение, после чего, видимо все еще не придя в себя от изумления, Президент подписал указ о передаче этих земель во владение непонятно как возродившегося народа.

Кстати, на вопрос журналистов, как им все‑таки удалось выжить, Тэр‑Эр‑Гэн, хитро улыбаясь, сообщил, что боги его предков сжалились над своими детьми и позволили избранным пережить все бедствия в другом мире, куда провели их невидимыми путями. (Тут Даня насторожился, что‑то это ему напомнило. Надо будет как‑нибудь посоветоваться с Упуатом на эту тему, решил он.)

Давно закончился Первый кризис, миновал и Второй, и вдруг оказалось, что из края гиблых трясин и хлябей Эвенкия превратилась в весьма благодатное место.

Вода сошла, и поднялись молодые леса из амурского и сибирского кедра (почти исчезнувшего). Меж деревьев натянулись лианы, а поляны покрыли растения, прежде считавшиеся редкими, а то и вымершими. В лесах появились кабарга и пятнистые олени, бурые и гималайские медведи, а лоси и кабаны так вообще стали обычным зверьем. По льду Берингова пролива (это были последние годы, когда он еще замерзал) пришли гризли, пумы, койоты. Появились и соболя с куницами, бежавшие со звероферм, разгромленных во время последней вспышки экологического терроризма. Свили гнезда разнообразные птицы – от орлов до куропаток. Из Приморья пришли почти истребленные тигры и леопарды. Прилетели и летучие мыши, включая и больших тропических, сумевших как‑то прижиться в незнакомом климате.

Одним словом, на нескольких миллионах квадратных километров возник целый мир дикой природы, какой она была за тысячи лет до появления человека.

Кое‑кто начал было разрабатывать проекты промышленного освоения ставших вновь доступными богатств, но эвенки решительно воспротивились, ссылаясь на президентский указ, позже подтвержденный Верховным Судом.

Так что и государству, и многочисленным частным компаниям, уже пускавшим слюнки, пришлось поумерить свои аппетиты.

Новые хозяева, вернувшиеся к образу жизни предков, не стремились пускать к себе в страну внешний мир. В Эвенкии (куда вошли еще и северные регионы бывшей Якутии и Чукотки) был разрешен только экологический туризм.

Причем каждую экскурсию сопровождал проводник‑надсмотрщик, зорко следивший, чтобы туристы не загрязняли тайгу. И за брошенную банку, пластиковый пакет или разведенный без разрешения костер нарушителю грозил штраф, а то и трехмесячные исправительные работы на женьшеневых плантациях.

Единственные, кроме немногочисленных ученых, кого допустили в эти края, были сотрудники Сибирского Центра восстановления древних видов, созданного в середине прошлого века.

В свое время шаманы, посоветовавшись с предками и Сэвэки‑тэгэмером, решили, что воскрешение священного зверя их пращуров – дело угодное и духам, и богам.

Центр этот, правда, достиг мало‑мальски весомых результатов всего два десятка лет назад, когда уже почти все потеряли надежду на успех, истратив чуть ли не на два миллиарда геоларов пожертвований, собранных по всему миру.

Но зато теперь к обитателям эвенкийской тайги прибавились и мамонты, а глава Сибирского Центра академик Бакалов‑Синицкий на радостях торжественно пообещал до конца нынешнего века клонировать еще и шерстистых носорогов, а возможно, даже динозавров. Одним словом, путь экспедиции лежал в места по‑настоящему дикие, каковых на Земле, пожалуй, больше и не осталось.

Капитан (пока еще капитан) Владилен Кириешко, забившись в самый дальний уголок бара салона третьего класса, исподлобья наблюдал за ведомыми объектами.

Края, куда был откомандирован бравый сотрудник Министерства государственного порядка, почти не занимали его родной 13‑й отдел МГОП. Приходившие оттуда сообщения о крылатых вампирах объяснялись большими колониями летучих мышей. О леших, заставляющих туристов беспомощно блуждать по тайге в двух шагах от лагеря (правда, преимущественно рассказывали личности, склонные к употреблению спиртного в повышенном объеме). Сведения о призраках и домовых, просящих случайно забредших в покинутые города и селения людей унести их в большой мир, разносили сталкеры, без разрешения проникающие в заповедную зону в поисках всякого антикварного добра из XX века. (Этих храбрецов не пугали даже женьшеневые плантации тамошних шаманов…)