Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим - [42]

Нередко мой маршрут зависел от того, куда звала меня дорога. Для меня было обычным делом поехать обратно к Мэри, в ее квартиру в Беркли, а вместо этого оказаться в Сакраменто, Рино или где-нибудь еще, если так получалось. Если за рулем остановившейся по моей просьбе машины сидела женщина или хорошенькая девушка, я мог сказать, что с удовольствием поеду туда, куда направляется она. Иногда это срабатывало, иногда нет, ну и что? Я ничего не терял, ничего не получал. Для меня, как для человека, недавно вышедшего из тюрьмы, все вокруг было сплошным приключением, и я не хотел упустить ни одну из возможностей. Довольно быстро я начал понимать, что, когда даришь человеку возможность потрепаться и чуть-чуть его интригуешь, ты заставляешь обращать на себя внимание. Многие из тех, кто подвозил меня, фантазировали на ходу — просто для того, чтобы пережить новые ощущения, особенно если учесть, что рядом сидел незнакомец, с которым они больше никогда не встретятся и который не будет о них сплетничать. Я обнаружил, что доля наглости, которую кто-нибудь, пожалуй, назовет грубоватостью, подарила мне множество приятных переживаний. Я мог бы запросто упустить их, если бы не моя дерзость. Не то что бы я останавливал всех подряд, голосуя на дороге. Согласится человек подвезти тебя или нет — это не так уж сложно вычислить. Кстати сказать, я чаще обламывался, чем добивался успеха. Но как бы то ни было автостоп был для меня единственным доступным средством передвижения. Я и ездил на чужих колесах, пока один добросердечный водила не дал мне возможность приобрести собственные.

Я направлялся на юг. По дороге меня подобрал крупный лысый парень на пикапе. Он оказался просто каким-то религиозным фанатиком — так хотел спасти мою душу. К тому времени как мы доехали до места, где мне нужно было выходить, он решил, что я должен поужинать с ним и его семьей. Я был голоден, планов у меня не было, так почему бы и нет, подумал я. Какое-то время можно и потерпеть его проповеди. Водитель пикапа жил в Сан-Хосе. Я не только поужинал у него дома, но и заночевал там. Мы поговорили о Библии, прочли несколько молитв и спели пару-тройку религиозных песен. Меня привело в восторг пианино, под аккомпанемент которого мы пели. Я ушел из этого дома с приглашением заходить туда в любое время, когда я окажусь в этих краях. Самое главное, из-за того что мне так понравилось пианино, мужчина сказал, что я могу забрать инструмент, если захочу. Может, он думал, что я больше никогда не забреду сюда, чтобы забрать подарок, но я очень хотел то пианино. У меня был еще один резон вернуться — красавица-дочка. По ее взглядам я понял, что тоже ей приглянулся. Мужчину звали преподобный Дин Мурхаус, а его юную дочь — Рут Энн. Я стал регулярно останавливаться у Дина. Дверь его дома была всегда открыта для меня.

Однажды неподалеку от его дома я заприметил микроавтобус «фольксваген». Это словно ты видишь девушку и внезапно нельзя вмешиваться и тем более разрушать ее, потворствуя прихотям человека.

В округ Мендосино входят три городка: Альбион, Каспер и Мендосино. В прошлом Каспер и Мендосино были портовыми городами, служили гаванью, куда заплывали парусники и паровые торговые судна, чтобы пополнить запасы еды и дров. И хотя морская торговля в этих городах давно прекратилась, старинное мореплавание там сохранилось. Так что туристы и путешественники могли на какое-то время почувствовать себя в XIX веке. В Альбионе раньше жили охотники, лесорубы и рыбаки. В шестидесятых эти городки и подобные им места стали приютом для такого же типа искателей, что наводнили Хэйт-Эшбери, разве что первые были помешаны на окружающей среде, природе, религиозных практиках и индивидуализме еще больше, чем те, что скопились в Хэйте. Большинство из стремящихся быть ближе к природе отличались честностью, и их слово было так же надежно, как любой юридически оформленный договор. Встречались среди них художники, которым нравилось рисовать в свое удовольствие на лоне природы и в полном душевном спокойствии. Другие искали угол, где можно было без помех исповедовать какую-нибудь религию, не одобрявшуюся в традиционном обществе. Всякого рода коммуны и оккультные группы были обычным явлением для здешних холмов и пляжей. Но среди них попадались и те, кто лишь выдавал себя за художников или искателей веры, используя уединенные места для выращивания конопли или изготовления галлюциногенов.

Время, проведенное в этих трех и других похожих городках по пути в Сиэтл, стало для меня настоящим откровением: я испытал еще больше новых ощущений, чем за первые дни после выхода на свободу и знакомства с Хэйт-Эшбери. Мы с Мэри подвезли уйму народа, часто ели с другими людьми, выкурили немало косяков с выращенной в окрестностях травой, поели грибов, несколько раз закидывались таблетками и не забывали про секс. Я впервые узнал, что такое жизнь в коммуне, причем в большинстве случаев она вовсе не сводилась к сексуальным оргиям или диктату одного человека, пытавшегося склонить к своим убеждениям всех и каждого. Обычно коммуны представляли собой группу людей, которые хотели жить в гармонии и по своим правилам. Я не отрицаю — коммуны, где совместный и групповой секс цвели буйным цветом, тоже попадались. Там я и узнал, как это приятно — отделать сразу нескольких цыпочек.