Чара силы - [75]

Его толкнули в спину — на крыльце показался хозяин.

Агрик впервые видел Кощея и уставился на него во все глаза. Он не ожидал, что враг Даждя будет так молод — наверное, ровесник Падубу. Одетый просто, Кощей стоял на верхней ступеньке, засунув ладони за пояс. Видимо, он только что вышел из‑за стола, потому что узкое, изрытое оспинами и ранними морщинами лицо его хранило сытое выражение. Но когда его взгляд упал на пленников, глаза сразу стали ледяными.

— Ты жив? — прошептал он, глядя на Падуба.

Бывший холоп закусил губу. По капелькам пота, внезапно выступившим на висках Падуба, Агрик догадался, что тот борется с собой.

Глаза пекленца полыхнули огнем сдерживаемой ненависти.

— Простите, — выдавил он.

Кощей не шевельнул и пальцем — он словно превратился в истукана, но Падуб вдруг упал на колени и завалился на бок, корчась в судорогах. Белое лицо его исказилось от ужаса, глаза вылезли из орбит, оскаленные зубы стучали. Он попытался что‑то сказать, но из горла его вырвался только хриплый стон.

Агрик шарахнулся прочь, едва судорога скрутила Падуба. Наемники стояли, во все глаза глядя на кару, и не все сразу отреагировали на порыв отрока. Но потом чьи‑то руки подхватили его и бросили на землю подле корчащегося Падуба.

Агрик споткнулся о бьющееся на земле тело и с трудом удержался на ногах. Какая‑то сила заставила отрока поднять глаза на Кощея — ив тот же миг он понял, что больше не боится.

— Ты! — услышал он свой звенящий от ненависти голос. — Ты не сможешь победить нас! Падуб мой друг, и Тарх тоже. А тебя я ненавижу, и ты умрешь. Я ли тебя убью или нет, сейчас или потом, но ты горько пожалеешь о том, что сделал! Я ненавижу тебя и не боюсь!

Холодный взгляд Кощея впился ему в лицо. Горячая волна толкнула Агрика в грудь, но он устоял и только пошире расставил ноги, чтобы сохранить равновесие. Взгляд врага причинял почти физическую боль, выжигая слезы из глаз. От него кружилась голова и–дурнота подкатывала к горлу. Судорога схватила живот, и Агрик понял: если не выдержит, сломается, то с ним случится то же, что и с Падубом, который извивался у его ног так, словно его изнутри пожирал огонь.

Он сам не знал, откуда у него взялись такие силы, но внезапно Агрик почувствовал, что способен действовать. Со скрученными за спиной руками это сделать, конечно, было невозможно, но он, прищурившись, закатил Кощею такую воображаемую оплеуху, что тот вдруг и в самом деле дернулся, как от удара!

Этот рывок отнял у Агрика все силы, и он рухнул на колени. Ударившись виском о землю еще пару раз, Падуб наконец затих. Глаза его были невидяще распахнуты, меж стиснутых зубов стекала струйка крови.

Перед глазами Агрика прыгали разноцветные искры, в ушах звенело. Он не слышал, что сказал Кощей, но их подняли и поволокли куда‑то.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Его втолкнули через маленькую дверку в подвал. Сверху скинули тело еще не пришедшего в себя Падуба. Агрик не успел оглядеться, как вошли охранники. Подхватив обоих узников, они поволокли их прочь от входа. К тому времени, как их догнал наемник с факелом, уже стало ясно, что охранники идут по лежащим вповалку на полу людям, закованным в кандалы.

Отовсюду слышался робкий ропот разбуженных людей, но град ударов, посыпавшийся на недовольных, быстро погасил возмущение. Новичков подтащили к столбу; одному из тех, что поддерживали потолок, и бросили, на пол. Кто‑то, придавленный тяжестью Агрика, поспешил отползти в сторону. В следующую минуту факел ярко осветил склонившихся над отроком людей. На запястьях и щиколотках Агрика и Падуба защелкнули браслеты, и наемники удалились, оставив узников в полной темноте.

Некоторое время в подвале царила полная тишина, нарушаемая только приглушенным дыханием и храпом двух–трех узников, слишком утомившихся за день, чтобы их могло пробудить ночное вторжение. Это дало Агрику время полностью прийти в себя, а его глазам — привыкнуть к темноте. Единственным источником света оказались небольшие щели в деревянной двери. Тонкие серые лучи — на Кощеевом дворе царил вечный полумрак — позволяли при известной сноровке разглядеть огромное подземелье, стены которого растворялись в темноте, а низкий сводчатый потолок поддерживали толстые столбы, к основанию которых крепились цепи узников. Люди лежали словно серая масса, шевелящаяся и позвякивающая кандалами. Воздух здесь был спертый и теплый, а воняло хуже, чем от нежити. Агрик не выдержал и закашлялся, зажимая нос рукою.

Рядом кто‑то задвигался.

— Что, непривычно? — беззлобно усмехнулся хриплый голос.

— Ага, — согласился Агрик гнусаво — отнять руку от носа было выше его сил.

Рядом что‑то задвигалось. Из темноты появилась рука, которая осторожно, как слепая, ощупала лицо, голову, шею и плечи новичка.

— Да ты совсем ребенок, — удивленно протянул ее обладатель. — Тебя‑то за что?

— За хозяина, — не счел нужным таиться Агрик. — Мы с Падубом его выручать отправились, да только не заладилось у нас. Сами попались к Кощею. Падуба он сгубил, а я не дался. Как я теперь без него хозяина сыщу, если только он один дорогу к нему знает?..

Собеседник склонился к лежащему без чувств пекленцу.