Чапаята - [15]

Чапаевцы стреляли в них из винтовок. Никому из офицеров не удалось доплыть до своего берега.

Под покровом ночи бойцы Иваново-Вознесенского полка тесно расселись на пароходах и плотах.

Чтобы отвлечь внимание противника, Чапаев распорядился вдали от переправы начать стрельбу и пустить вниз по течению пустую баржу, дряхлую и дырявую. Белые сразу же ее заметили, решили, что это чапаевцы переправляются, и стали обстреливать баржу из пушек. Баржа разлетелась в щепки. А наши тем временем высаживались на берегу совсем в другом месте. Их заметили лишь тогда, когда пароходы и плоты вернулись назад за новым отрядом бойцов.

Иваново-вознесенцы с ходу атаковали противника близ деревеньки Нижние Турбаслы. Они очистили часть берега от колчаковцев и открыли другим чапаевским полкам свободный путь через реку.

Не дожидаясь, пока придет подкрепление, иваново-вознесенцы снова бросились в штыковую атаку. Они заняли первую, затем вторую линии вражеских окопов и решили здесь подождать, когда с переправы подойдут новые отряды. Но на реке случилась какая-то задержка.

Враг перешел в наступление. А у наших патроны на исходе и многих бойцов поубивало. Не выдержали иваново-вознесенцы натиска, стали отходить.

Белые офицеры закричали:

— Ура! Победа за нами!

Колчаковцы бросились преследовать чапаевцев.

Вдруг откуда ни возьмись — группа красных конников, а с ними — командующий Фрунзе. Спрыгнул он с коня, скомандовал решительно:

— Иваново-вознесенцы, за мной! В атаку на белых!

Выхватил Фрунзе винтовку у своего ординарца и побежал вперед. Появление командующего в боевых рядах словно удесятерило силы красноармейцев. Они кинулись следом за Фрунзе, смяли противника и погнали его по бурой, выгоревшей степи к городу.

В небе закружились колчаковские аэропланы. Они бросали бомбы на переправу и строчили из пулеметов.

Фрунзе спешно поскакал на коне к берегу, чтобы подбодрить бойцов, не дать вражеским летчикам сорвать переброску войск к месту сражения.

С самолетов заметили, что Фрунзе и Чапаев прибыли руководить переправой, и стали бомбить еще яростней.

Одна из бомб упала в ноги лошади, на которой сидел Фрунзе. Гулкий взрыв оглушил его, отбросил далеко в сторону. Лошадь погибла, а сам он, окровавленный, потерял сознание.

Самолет-стервятник сделал новый заход, пролетел низко-низко. Чапаев глянул вверх и вдруг схватился за голову. Меж пальцев проступила кровь, встревоженная санитарка ахнула:

— Вы ранены, Василий Иванович…

— Пустяк! — отмахнулся Чапаев, — Надо было увернуться от пули, а я на нее загляделся — очень уж красиво летела…

Чапаев шутил, а было ему не до шуток — рана оказалась тяжелой. Пулю, засевшую в виске, долго не могли вытащить.

Ложиться в госпиталь Чапаев наотрез отказался и с забинтованной головой продолжал руководить переправой.

На рассвете колчаковцы начали психическую атаку. В наступающих рядах — ни одного солдата, только офицеры в черных мундирах. У всех — ордена и медали на груди, широкие повязки на рукавах. На повязках нарисованы белые черепа с перекрещенными костями, а на стягах, поднятых высоко над шеренгами, — устрашающие слова: «Жизнь или смерть!»

Все поле, от края до края, зачернело офицерскими мундирами. Грозной тучей надвигались колчаковцы на чапаевцев. Впереди, вскинув обнаженные сабли к плечу, вышагивали полковники. В утренних сумерках поблескивало золото погон.

Белые шли молча, старались не звякать оружием, не шуметь, не толкаться. Они были убеждены, что красноармейцы, изнуренные тяжелой переправой, спят в окопах и внезапная атака ошеломит их, обратит в бегство. Но Чапаеву еще накануне из донесений разведки стало известно, что готовится такая атака, и он приказал нашим отрядам притаиться во ржи, приготовиться к встрече неприятеля.

Чем ближе подходили батальоны к чапаевцам, тем нетерпеливее, учащеннее становились шаги офицеров. Еще один шаг и…

Высокая рожь вдруг разом ожила: зашелестела, застрекотала, рассветная тишина огласилась винтовочными залпами, грохотом взрывов, бешеной пулеметной дробью, криками, стоном раненых.

Бой длился три часа, и мало кому из колчаковцев удалось спастись.

Жители Уфы цветами встречали нас, своих освободителей.

А вскоре мы узнали: за победу над Колчаком Революционный совет республики наградил начальника дивизии Василия Ивановича Чапаева орденом Красного Знамени. Получили награды и наши отважные разведчики — ведь это они помогли Чапаеву составить план разгрома колчаковской армии.

ОРЛЫ И РЕШКА

В прежние годы я азартным был. Лихостью счастье свое пытал. Однажды с голой саблей на броневик бросился. Не веришь? А ты у бывших эскадронников поспрошай. Уж они-то тебе порасскажут, какие рисковые коленца Пашка-кавалерист в бою под Чишмой выкидывал.

Нам Чапаев тогда строго-настрого приказал взять станцию эту во что бы то ни стало: она ворота на Уфу открывала. А как к ней подступишься? Беляки под горой штыками ощетинились, блиндажи с потайными ходами вырыли, подходы колючей проволокой да броневиками загородили. Лошадь против брони все одно что моська против слона. Аховая ситуация!

Командир эскадрона все утро с нами обмозговывал, с какого фланга вернее по врагу ударить. Я говорю: