Чапаев-Чапаев - [106]
Сон все не приходил. И, кажется, время стало. Даже ходики на стене перестали ходить, и гиря на цепочке уперлась в пол.
— Куда ее понесло? Ведь никого ж нет у ей, одни чужие. Да и какая в ней важность, что такое отчаянье душит? — терзался Чапаев, мечась и протирая боками дыру в топчане. Показалось ему, что вся жизнь от него ушла, и весь ее смысл пропал.
Только азартно стучащие в стену и ждущие отзыва злые соседи монотонно опровергали это представление, да за черным окном раздавались иногда трели милицейских свистков. Это они преследовали грабителей на ходулях и специальных пружинах, называвших себя «попрыгунчиками» и до смерти пугавших поздних прохожих, прежде чем ограбить.
69
Павел Перец и Кузюткина добрались до лагеря, когда уже решительно смеркалось. Только самая верхушка мачты со спущенным флагом горела рыжим вертикальным штрихом на фоне сиреневого неба.
Девочка подвела вожатого прямиком к пожарному щиту у ящика для песка, с выставкой окрашенных красной краской инструментов и двух конических ведер по бокам.
— Возьмите это, вам понадобится, — указала она на большую штыковую лопату, — а я пока цветы поставлю.
— Чего-то ты раскомандовалась, — заметил Павел ей вслед, снимая одновременно инструмент, — не рановато ли?
— Уж вы мне поверьте, Пал Палыч, хоть один раз в жизни, — ответила Кузюткина, мигом вернувшаяся без букета, оставленного на изумленных подружек в палатке. Те как раз занимались заполнением и оформлением своих девичьих «дневничков», то есть специальных, довольно толстых тетрадок, куда записывались особо сентиментальные тексты душераздирающих песен про неразделенную любовь, и глубокомысленные, на эту же тему высказывания, типа: «Поцелуи не дари. Береги любовь внутри!» Стихи не обязательно обращены были к юноше, но и наоборот: «Зачем играла не любя? Зачем губами, полными обмана, поцеловала ты меня?», из чего следовало, что сочувствия удостаивались обе стороны, в случае выпавших страданий. Промежутки между текстами украшались вырезанными из журналов образцами мужской и женской красоты, засушенными цветками и робкими рисунками, изображавшими по большей части взявшиеся за руки пары на фоне восходящего или заходящего солнца.
Все в палатке, были, конечно, поражены букетом и моментально протараторенной информацией о его происхождении.
Кузюткиной же и след простыл, потому что она уже крепко схватила вожатого за руку и повлекла его через кусты в сторону дома Раисы.
— Во-во, уморить меня собралась и в землю закопать, — ворчливо предположил Павел, опираясь на лопату и едва поспевая за шустрой пионеркой.
— Пал Палыч, а Степанцова врет, что вы с ней в стогу ночевали или это так и было? — заглянула девочка на ходу в глаза вожатому и даже укоротила нарочно шаг, чтоб не упасть, но узнать чистую правду.
— Не нравится мне твой вопрос, Кузюткина, — ответил назидательно Паша, — отдает сельской сплетней, а ведь ты — пионерка. На самом деле, я уж и позабыл тот случай, почти не помню. Как вы-то раскопали его, удивляюсь? Это ведь прошлый год. Я, если хочешь знать, Кузюткина, со всеми вами сплю каждую ночь мысленно, как наседка с цыплятами. И сплю, между прочим, плоховато, потому что беспокоюсь: тепло ли вам, сухо ли, и не напугал ли вас какой-нибудь душегуб из-за территории, или зверь дикий…
— Ну, Пал Палыч, то — мысленно, а то — в стогу… Степанцова ведь у нас, как известно, красотка.
— Какая разница! Все вы писаные красотки, и ты в том числе. Я, Кузюткина, не любим, вот в чем проблема! — воскликнул Перец, обращаясь как будто ко всему космосу. — Понимаешь ли ты, что я — центр вселенной, и не любим другим центром вселенной! А должен быть любим, обязан! — рубанул он лопатой по непомерно разросшимся зарослям крапивы, ставшим у них на пути.
— Ну ничего себе, Пал Палыч, вот так вы и загнули! — рассердилась не на шутку Кузюткина, — А мы как же? Все наши девочки. Мы ведь тоже центры вселенной! А я!?.. — с еще большей силой произнесла она, задыхаясь от возмущения.
— Нет, ну и вы, конечно…, тоже будете скоро центрами вселенной…, — не стал спорить Павел.
— Ничего не «скоро»! У меня, между прочим, уже вон какая грудь! — пламенея щеками, выпятила, как на физзарядке грудь колесом Кузюткина.
— Да уж… — согласился Павел, уважительно кивнув.
— Все, мы пришли. Здесь копайте! — гневно ткнула девочка пальцем в землю под кустом бузины.
Оглянувшись, Павел обнаружил, что они оказались уже на задворках злополучного дома Шторм. В полумраке строение выглядело таинственно, зияли заколоченные досками окна, в том числе и самое большое, забитое теперь фанерой.
— Глубоко рыть? Пока нефть не потечет? — довольно уныло сострил вожатый.
Девочка фыркнула и согласно кивнула.
— Угу, навоз только надо отгрести в сторону, — уточнила она.
Паша с неожиданным удовольствием, отчасти из-за родного, с деревенского детства, запаха, принялся отгребать навоз, а затем копать в указанном месте. Вскоре от его действий образовалась круглая яма и холм выкопанной земли рядом.
— Если меня отовсюду уволят, — думал он, — сделаюсь землекопом. Землекопы всегда нужны.
Когда лопата звякнула о железо, вожатый даже несколько огорчился, так он разохотился копать. Еще через пяток минут показался железный ящик, который общими усилиями был, наконец, извлечен из земли. Но и в этот момент сержант не предполагал увидеть что-либо особенное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.