Чао, Италия! - [60]

Но если ты действительно хочешь хотя бы немного понять эту удивительную страну, то стоит обратить внимание на наш с тобой разговор. Потому что мы говорим не только о традициях и нравах одной из древнейших цивилизаций мира, но и о поучительной истории, в которой, как в капле воды, отражаются судьбы всех остальных стран Европы и мира.

Часть четвертая Ватикан

Крест и картошка

Наверное, вы наблюдали по телевизору подобную рекламу. Она может рекламировать что угодно, но принцип ее один – бархатистый голос, после показа товара крупным планом, игриво воркует: «Чудо технологий! Новый телевизор „4D“ нашей разработки – пожалуй, лучший телевизор в мире!»

Конечно, вам становится интересно, кто именно решил, что это лучший телевизор.

У вас есть три варианта.

Это решили те, кто его производит.

Так решили те, кто его рекламирует.

И третий вариант – так считают те, кто оказался настолько смелым, что смотрел на нем фильм.

Но подтвердить свое мнение они не могут, потому что сразу после просмотра были отправлены в больницу со сложным вывихом глаз, причем всем коллективом.

Однако, когда вы смотрите эту рекламу в сотый раз, то замечаете ссылку внизу кадра, в которой сообщается: «По версии такого-то журнала».

Подобный рекламный ход гениален!

Конечно, вы не будете проверять, что именно писал упомянутый журнал, тем более что его название мелькнуло на экране с космическим свистом, а сам журнал выпускается в одном экземпляре, который успешно потерян.

Но, в голове у вас остается ощущение, что кто-то, крайне авторитетный, сказал об этом телевизоре, что он лучший.

Подобная реклама вызывает у меня тошноту, но сам слоган мне нравится. И я даже готов его немедленно употребить, правда, по другому поводу.

В моем случае реклама будет звучать так:

«Город Львов – пожалуй, самый красивый город в мире!»

И вам не нужно искать никаких сносок, чтобы узнать, по чьей версии он самый красивый.

Это моя версия.

Я там родился и вырос, поэтому спорить со мной бесполезно.

Когда-нибудь я напишу толстую книгу, в которой расскажу, как невероятной красоты дома, брусчатка на мостовой, пышные клены, трамвайная узкоколейка и даже старое кладбище могут сформировать мировоззрение ребенка.

Думаете, не могут?

Легко!

И одна история из моего детства имеет прямое отношение к этой главе.

Дело было в середине 60-х, когда я, младший школьник, ехал с мамой на трамвае.

Я обожал львовский трамвай. Во Львове трамвай ходит по узкоколейке, и я любил наблюдать прибывающий вагон, который подлетал к остановке на огромной скорости, так мне тогда казалось. В те времена еще ходили крохотные, довоенные то ли польские, то ли немецкие вагоны и, даже в моем детстве, они уже были старые. Вагоны были сделаны из дерева, и на резких поворотах колеса оставались на рельсах, а сам деревянный корпус вагона угрожающе наклонялся вместе с пассажирами.

А еще я любил львовский трамвай за вагонный ритуал.

Там, где трамвайные пути лежали одноколейкой, на конечной остановке вагоновожатый, который рулил вагоном в одном его конце, легко снимал управляющие накладные рычаги со своих мест, гордо шел через вагон, преисполненный ощущением своей миссии, и, проследовав в его противоположный конец, насаживал рычаги на такие же штыри, соединенные с управлением. Потом он дергал за звонок, и трамвай отправлялся в обратном направлении.

Точно такое делают в метро или в электричках, но там вы этого не видите. А тут все происходит на ваших глазах. И позже, когда вагон тронется в путь, вы можете протиснуться на заднюю площадку и стоять на том самом месте, где только что был вагоновожатый. Вы можете сесть на его высокий металлический стульчик и, уважительно трогая металлические штыри и глядя на убегающие рельсы, представлять себе, что это именно вы ведете вагон, только почему-то задом наперед.

Я очень уважал львовских вагоновожатых.

У всех людей было одно рабочее место, а у них два.

Я смотрел, как они легким нажатием на рычаг, приводят в движение трамвай, набитый людьми. И хотя проезд стоил очень дорого – три копейки, я ездил на трамвае пять раз в день, выделяя пятнадцать копеек из своего скудного бюджета на кино и честно отдавая их на конечных остановках строгим кондукторам, с горечью наблюдая, как мои три копейки превращаются в хрустящий билет с оторванным неровным краем.

Так вот, в тот день я ехал с мамой на трамвае по Привокзальной площади, мимо костела Святой Эльжбеты.

Мы с ней ежедневно проезжали мимо этого великолепного строения, и главной моей мечтой было попасть внутрь, потому что мама говорила, что там стоит огромный орган.

Но это были 60-е годы двадцатого века – разгар воинствующего атеизма, и костел всегда был закрыт, хотя власти приспособили его огромный подвал к текущему моменту – там хранили запасы картошки для всего города.

Перед входом в костел, слева и справа, стояли специальные плоские камни, с двумя выдолбленными продолговатыми углублениями. Тот, кто хотел помолиться, становился на колени в эти углубления.

Понятно, что так стоять было больно, но ходившие сюда католики, в основном старики и старушки, стояли коленями на камнях часами.

Мы ехали с мамой в моем любимом трамвае, я сидел у окна и, привычно бросив взгляд на собор, увидел такую картину: у входа в костел, стоя коленями на камне, молилась женщина. А справа, за углом, метрах в двадцати стоял грузовик, из которого лопатами в подвал сгружали картошку.