Поначалу врач глазам своим не поверил:
- Это еще что такое?! Взгляните, коллега...
Сестры не могли устоять на месте, они всплескивали руками и прямо-таки помирали со смеху, а больной никак не мог взять в толк, что говорят ему эти два доктора.
- Поднимайся, человече! - похоже, требовал один. - Возьми одр свой и иди...
- Свершилось чудо! - вроде бы уверял другой. Вайнаускас сел, ощупал свою кудлатую грудь и понемногу стал соображать, что происходит.
- Доктор, - угрюмо сказал он, - пусть это останется между нами. Ведь с трудящимся человеком любая напасть может приключиться... Ну, притомился я, выпил чуток, а надо мной подшутить вздумали... И это над инвалидом второй группы...
Он до тех пор упрашивал, умолял и даже угрожал, покуда врачи и сестры не пообещали - никому об этом ни слова.
- Все в порядке! - буркнул Вайнаускас плачущей жене, выходя из больницы. - Что надо, вырезали, а что осталось, то при мне... Ну, и чего вылупилась? Цыц! Не вздумай отнимать время у занятых людей. Скажи докторам спасибо, и поехали.
Чалый лежал между оглобель, похожий на жеребенка, на лужайке, - подогнув ноги и уткнувшись носом в землю.
- Вставай! - пнул его в бок Вайнаускас. - Развалился, как корова... Оглоблю сломаешь. Ну?!
Конь с трудом поднял голову, кое-как выпрямил передние ноги и со стоном попытался встать.
- Ну! Ну! Оп-па! Лодырь несчастный!.. Чалый слышал раздававшиеся по его брюху удары, но боли, пожалуй, не ощущал. Наконец, он, шатаясь, поднялся и уперся трясущимися ногами в мостовую. Плюхнувшись в телегу, Вайнаускас стал остервенело раздирать ему удилами рот, потом, изогнувшись, огрел животное кнутом. Чалый не двигался. Хлестнув его еще раз-другой, Вайнаускас отшвырнул прочь вожжи и принялся лупить коня кнутовищем по голове, по хребту, по ногам... Чалый крутил головой, пытаясь увернуться от ударов, вздрагивал всем телом и пятился назад. В огромном зрачке отражался уличный фонарь, который с каждым ударом надолго затухал, а затем вспыхивал вновь в подернутом слезой глазу Чалого.
- Отец, прекрати, отец... - вцепилась мужу в рукав Вайнаускене. - Скотина ведь не виновата, сжалься, бога ради...
Хнычущий голос Аницеты привел Вайнаускаса в еще большее неистовство. Он лихорадочно освободил постромки и открепил от колес валек.
- Езус-Мария, ты что это делаешь? Отвечать же будешь! воскликнула Вайнаускене и закрыла лицо руками.
На голову Чалого обрушился тяжеленный дубовый валек. Чалый зашатался и рухнул на землю. Еще удар, и огонек в карем глазу коня часто замигал, дрогнул и погас.
1975
