Цезарь Каскабель - [58]

Лишившись свободы, Каскабель выходил из себя. Он говорил, и совершенно резонно, что «эти изверги» найдут «Красотку», разграбят ее и, быть может, уничтожат. Стоило ли после этого благополучно выбираться из одной опасности для того, чтобы попасть в другую, еще более худшую?

— Успокойся, Цезарь, — уговаривала его Корнелия, — твой гнев делу не поможет!.. В сущности, надо радоваться, что с нами не случилось чего-нибудь похуже!..

— Как — еще хуже?.. Да что ты, Корнелия!..

— Ну, конечно! А если бы мы не нашли Жана и Кайету?.. А?.. Что ты на это скажешь?.. А мы нашли их, и сами все живы и здоровы! Ты только подумай, какие опасности мы перенесли! И мы их избежали!

— Я надеюсь, Корнелия, что все-таки могу проклинать этих мошенников!.. Они похожи скорее на животных, чем на людей!..

Корнелия, очевидно, была более права. Все были живы и здоровы, «Красотка» не потеряла ни одного из своих обитателей. Сколько человек выехало из порта Кларенс, столько и прибыло в деревню Турково.

— Куда нас засадили — в хорьковую или кротовую нору? — ворчал Каскабель. — В яму, которую мало-мальски чистоплотный медведь не захочет взять под свое логовище.

— Позвольте, а где же Гвоздик? — спросил Сандр.

В самом деле, что могло с ним случиться? Его оставили сторожить «Красотку». Не будет ли он с опасностью для жизни защищать имущество своего хозяина?.. Или не попал ли он уже во власть суровых обитателей острова?

Как только Сандр вспомнил о Жирофле, все стали вспоминать о животных.

— Наш Жако!.. — вздохнула Корнелия.

— А Джон Булль!.. — сказала Наполеона.

— А собаки!.. — поддержал Жан.

Но, конечно, больше всего беспокоились о Гвоздике. Обезьяна, попугай, Ваграм и Маренго стояли на втором плане.

Вдруг снаружи послышался шум. Это была какая-то смесь ругательств, к которым примешивался собачий лай. Почти в ту же минуту открылось отверстие, служившее дверью в этом подвале, и сюда прыгнули Ваграм и Маренго, а следом за ними появился и Гвоздик.

— Вот и я, хозяин! — весело заявил он. — А может быть, я уже больше — не я… потому что я ровно ничего не понимаю и не знаю, где я…

— Ты опять с нами, дружок, — проговорил Каскабель, протягивая ему руку.

— А наша «Красотка»? — вскричала Корнелия.

— «Красотка»? — ответил Гвоздик. — Эти джентльмены открыли ее под снегом, впряглись в нее точно лошади и притащили ее сюда, в эту деревню.

— А Жако? — спросила Корнелия.

— Жако здесь.

— А Джон Булль? — послышался голос Наполеоны.

— И Джон Булль здесь.

В сущности, раз семейство Каскабель было задержано в Туркове, то уж пусть здесь будет и «Красотка», хотя, вероятно, ее постараются разграбить.

Однако голод давал себя чувствовать. А туземцы, казалось, и не собирались кормить пленников. К счастью догадливый Гвоздик постарался набить, чем успел, свои карманы. Он вытащил несколько коробок с консервами, которых хватило, чтобы утолить голод.

Перекусив, все завернулись в шубы и заснули, хотя дым от очага наполнял помещение, и было тяжело дышать.

На другой день, 5 декабря, Сергея Васильевича и его спутников вывели из ямы, и они с невыразимым облегчением вдыхали свежий воздух, хотя стоял очень сильный мороз.

Путешественников привели к вождю.

Этот внушительного роста властелин обладал далеко не располагающей к себе внешностью. Помещался он в землянке, более обширной и устроенной несколько лучше, чем у его подданных. Землянка была выкопана у подножия небольшой мрачной, покрытой снегом скалы, верхушка которой имела подобие головы медведя.

Чу-Чуку было около пятидесяти лет. На его плоской физиономии горели, как угли, маленькие глазки. Одетый в оленьи шкуры, в сапогах из тюленьей кожи, он сидел на куче мехов, важно покачивая головой, покрытой меховой шапкой.

Возле вождя стояли двое или трое старейшин. Снаружи толпилось человек пятьдесят туземцев, одетых, как и вождь, причем мужчин нельзя было отличить от женщин, потому что в Новой Сибири все одеваются одинаково.

Угадав, очевидно, что Сергей Васильевич русский, Чу-Чук обратился к нему на довольно правильном русском языке:

— Кто вы?..

— Я русский, — ответил Сергей Васильевич.

— А эти? — спросил вождь, указывая на членов семьи Каскабель.

— Французы! — ответил Сергей Васильевич.

— Французы? — повторил вождь.

Казалось, он никогда не слышал, что есть народ с таким именем.

— Ну да!.. Французы!.. Французы!.. Из Франции! — вскричал Каскабель.

— А кто вот эта? — спросил Чу-Чук, указывая на Кайету. Очевидно, от него не ускользнуло, что она другой расы.

— Это индеанка, — ответил Сергей Васильевич.

Между вождем и Сергеем Васильевичем завязался оживленный разговор, сущность которого Сергей Васильевич переводил своим спутникам.

В результате разговора оказалось, что путешественники должны считать себя пленниками на острове Котельном до тех пор, пока не внесут за себя выкупа в размере трех тысяч рублей.

— А как он думает, этот сын Большой Медведицы, где мы достанем эти деньги? — взволновался Каскабель. — Эти негодяи, вероятно, украли остаток ваших денег, месье Серж.

По знаку Чу-Чука пленников вывели. Им разрешили гулять по деревне, но под условием не уходить далеко. С первого же дня они заметили, что за ними зорко следят. Да в это время, суровой зимой, вряд ли им удалось бы бежать и достигнуть материка.