Цезарь Каскабель - [54]

Поэтому Сергей Васильевич не перестал подбадривать весь этот маленький мирок. Долгие часы проводили они при свете лампы вокруг стола, и Сергей Васильевич рассказывал разные эпизоды из своих путешествий по Европе и Америке. Жан и Кайета, сидя рядом, старались не пропустить ни одного слова и спрашивали объяснения, если что-нибудь было для них непопятно.

Однажды Сергей Васильевич, основываясь на своей опытности, сказал:

— Друзья мои, отчаиваться нечего. Льдина, которая нас несет, очень прочна, и теперь, ввиду того, что морозы усиливаются, можно не опасаться, что она расколется. Заметьте, что она плывет именно в ту сторону, куда нам надо было направляться. Плывем мы точно на корабле и не чувствуем никакой усталости. Немного терпения — и мы приплывем в какую-нибудь гавань.

— А разве кто-нибудь из нас отчаивается? — спросил его Каскабель. — Кто позволяет себе это, месье Серж? Кто посмеет отчаиваться без моего разрешения, того я посажу на хлеб и на воду!

— Хлеба у нас нет! — возразил шалунишка Сандр.

— Ну так что же, — у нас есть сухари. Кроме того, дерзкий останется без гулянья!

— Какое тут гулянье, когда и выйти-то наружу нельзя! — заметил Жирофль.

— Довольно!.. Прошу принять к сведению!..

За последние ноябрьские дни снегу нападало очень много. Он был так глубок, что выйти из «Красотки» не было возможности, и это чуть не повлекло за собой катастрофы.

30 ноября рано утром Гвоздик почувствовал, что ему трудно дышать, точно не хватает воздуха.

Остальные еще спали, и казалось, что сон их крепок и спокоен.

Гвоздик попробовал отворить дверь, чтобы дать приток воздуху, но дверь не открывалась.

— Эй, хозяин! — закричал он так громко, что разбудил всех.

Все вскочили, и Жан первый сказал:

— Здесь можно задохнуться! Надо отворить дверь!

— Я уже пробовал, — ответил Гвоздик, — но она не открывается.

— Тогда надо распахнуть ставни!

Но так как ставни отворялись наружу, то открыть их тоже не было возможности.

В несколько минут сняли дверь с петель, и тогда поняли, почему она не открывалась.

Коридор, сделанный вокруг «Красотки», был засыпан снегом доверху. И не только коридор, но и выход из ледяной ограды.

— Разве ветер переменился? — спросил Каскабель.

— Вряд ли, — отвечал Сергей Васильевич, — так как на нас не навалило бы столько снегу, если бы ветер начал дуть с запада…

— А быть может, сама льдина наша повернулась? — заметил Жан.

— Да… это вполне возможно, — ответил Сергей Васильевич. — Но пока за дело!.. Прежде всего надо дать сюда приток свежего воздуха, иначе мы все задохнемся.

Жан с Гвоздиком тотчас принялись раскапывать лопатами снег. Снег уже успел за ночь слежаться, и работать было очень трудно, тем более, что «Красотка» была засыпана доверху.

Чтобы дело двигалось быстрее, работали в две смены. Так как некуда было выбрасывать снег, то пришлось кидать его на пол первого отделения; там он под влиянием тепла таял почти тотчас же, причем вода вытекала наружу.

Прошел час, а плотная масса снега не поддавалась усилиям работающих, и выход еще не был прорыт. Невозможно было ни выйти, ни освежить в повозке воздух, который был настолько испорчен, что становилось все труднее и труднее дышать.

Все задыхались. Кайета и Наполеона чувствовали приступы удушья. Но хуже всего было Корнелии. Кайета, превозмогая собственное нездоровье, старалась помочь ей.

Хорошо было бы, если б можно было отворить хоть форточку. Но снег так же крепко прижал ставни, как и дверь.

— Мужайтесь!.. Мужайтесь, друзья мои!.. — повторял Сергей Васильевич. — Мы прорыли уже около двух метров. Теперь слой снега остался совсем тонкий.

— Да, тонкий… а если снег продолжает идти по-прежнему в невероятном количестве?

Вдруг Жану пришла удачная мысль проделать дыру в потолке этого коридора, так как, очевидно, слой снега там не так толст, да и самый снег рыхлее.

Действительно, меньше чем через полчаса было проделано отверстие вверху, и начался приток воздуха. Все свободно вздохнули.

— Ах, как хорошо! — вскричала Наполеона, дыша полной грудью.

— Это гораздо лучше варенья, — отозвался, облизываясь, Сандр.

Через несколько минут пришла в себя и Корнелия, впавшая уже в обморочное состояние.

Расширив отверстие, мужчины вылезли наверх. Снег больше не шел, но кругом, насколько видел глаз, расстилалась белая пелена. «Красотка» была погребена под огромным сугробом.

Сверившись с компасом, Сергей Васильевич убедился, что ветер дует по-прежнему с востока и что льдина сделала полуоборот, вследствие чего снегом занесло и проход и коридор.

Термометр показывал на открытом воздухе всего лишь шесть градусов мороза. Море было свободно, насколько это можно было видеть при почти полной темноте. Льдина же, хотя и повернулась, но плыла в прежнем направлении.

С целью избежать на будущее таких неприятных неожиданностей, Сергей Васильевич решил, что у противоположного конца повозки надо вырыть другой проход. Таким образом, как бы льдина ни повертывалась, у них всегда будет и выход и приток свежего воздуха.

— Ну что за проклятая страна! — ворчал Каскабель. — Тут только одни тюлени могут жить! Разве можно ее сравнить с нашей Нормандией?

— Я с вами вполне согласен, — отвечал ему Сергей Васильевич, — но что делать?