Цезарь - [96]

Бесполезное преступление? «Да», если сопоставить надежды заговорщиков на восстановление нормального функционирования республиканских учреждений и реальность второго триумвирата, заключенного в 43 году в Болонье тремя военачальниками: Октавианом, Антонием и Лепидом, которые приговорили к смерти Цицерона. «Да» — для Брута и Кассия, которым удалось всего лишь воссоздать помпеянскую партию и положить начало новому периоду гражданских войн и проскрипций, которым было суждено еще более обескровить олигархические кланы. В 42 году при Филиппах «освободители» и вожди Мартовских ид избежали поражения, сведя счеты с жизнью. В конце концов в 31 году в битве при Акции один вождь (dux), один военачальник — Октавиан, положив конец восточным грезам Антония и Клеопатры, остался единственным главным действующим лицом на политической сцене, и его победа как раз и знаменовала поражение цицероновского идеала принцепса. Кто посмел бы отныне противостоять пожизненной власти одного человека, в чем Цицерон усматривал основную черту тирании Цезаря?

Бесполезное преступление? «Да», если не забывать, что осталась цезарианская программа, пусть даже она и не была сразу же осуществлена и пришлось ждать времен Каракаллы, чтобы тема единства человеческого рода зазвучала снова. Убийство Цезаря разве что замедлило ход истории, но не остановило его.

Бесполезное преступление? «Нет», если учесть последующие исторические события. Заговорщики, не сознавая того, оказались участниками диалектического процесса, который позволил в 27 году установить монархическую власть Августа, положив в ее основание более надежные и потому более жизнеспособные установления. В них на этот раз во исполнение надежды Цицерона удалось примирить монархическую власть проконсула и демократическую власть трибуна, и эта «смешанная конституция» воплотилась в лице одного человека.

Несомненно, понадобилось, чтобы умер отец, Цезарь, для того чтобы сын, Октавиан, будущий Август, унаследовал его имя, состояние и войска, и для того чтобы этот сын навек избавился от искушения принять власть диктатора. Более того, обожествленный Цезарь открыл дорогу к обожествлению Августа: отныне его власть упрочилась и на земле, и на небесах. Так — с согласия богов и людей и под покровительством Юлия Цезаря, Божественного Юлия, — суждено было начаться веку Августа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ПОСЛЕ ЦЕЗАРЯ

Какой же парадокс уготовила судьба заговорщикам, как посмеялась она над ними! Да, они избавились от презренного тирана, от этого Цезаря, который после казни даже не был удостоен погребения, но они забыли, что в Аполлонии находился его внучатый племянник Октавиан — он теперь носил то же самое имя Цезаря и обеспечивал продолжение не просто родового имени (nomen), но и определенной программы и чаяний. Убийцы оказались ввергнуты в водоворот гражданской войны, разразившейся сразу же после убийства. И случилось так, что именно они окончательно сгинули в «пучине» истории, либо погибнув на поле битвы при Филиппах, либо покончив с собой в безвыходной ситуации.

Цезаризм Цезаря

Цезарев цезаризм по-новому воссиял с установлением монархии Августа, сохранившей верность основным принципам того режима, который навсегда остался связан с именем своего создателя. Ведь не зря Август провозгласил себя «сыном обожествленного» (Divi filius).

Вплоть до конца существования Западной Римской империи, который был отмечен низложением Ромула Августула[824] в 476 году н. э., все императоры носили имя «Цезарь», и подобная преемственность означала полный реванш Юлия Цезаря, ставшего основателем особой ветви рода Юлиев — Юлиев Цезарей. Понятно, почему на Западе в Священной Римской империи германцев, а затем в немецком рейхе правитель принимал титул «кайзер», а на Востоке «царь» утверждал свою гегемонию, с тем чтобы подчинить себе Константинополь. Эти производные от имени Цезаря титулы явно были призваны узаконить амбиции правителей, мечтавших сравняться в военной славе с завоевателем Галлии. А разве Виктор Гюго в «Отверженных» не бичевал Наполеона I, называя его «последним Цезарем»?[825] И не для того ли сам Наполеон III обращался к истории Юлия Цезаря, чтобы гарантировать прочность своему режиму, одновременно и деспотическому, и народному? Начиная с него, за цезаризмом закрепилась дурная слава, и потому следует заранее условиться, что понимается под словом «цезаризм»: не надо путать цезаризм самого Цезаря с цезаризмом его эпигонов в Европе нового времени.

Ж. Каркопино предложил весьма соблазнительное и точное определение цезаризма: «Режим, который лишает народ власти под радостные крики масс». Не будем забывать, что со строго юридической точки зрения Цезарь не отменил республику: он сохранил все традиционные органы с их прежними названиями, однако изменил их суть. Он конфисковал республику, что было необходимо для того, чтобы положить конец власти продажной олигархии, нещадной эксплуатации провинций сенатскими наместниками и алчности откупщиков-публиканов. Цезаризм Цезаря отвечал потребностям его эпохи, когда побежденные народы имели право дышать относительно свободно, когда их достоинство обеспечивалось децентрализацией муниципальной власти, гарантировавшей их свободу. Цезарь стремился установить мир в обществе, оказывая покровительство многочисленным семьям, давая работу пролетариям и поселяя их на бесплатно раздаваемых земельных наделах.