Цезарь Август - [14]

Отвечая Октавиану, если следовать изложению Аппиа-на, Антоний сразу же заявил, что Цезарь вместе со своим именем и наследством вовсе не завещал и не мог завещать Октавиану власть, так что все претензии такого рода со стороны Октавиана беспочвенны; уступки сенату были сделаны для того, чтобы обеспечить Цезарю почетное погребение; от денег, принадлежавших Цезарю, ничего не осталось, а на другое имущество Цезаря много претендентов, которые будут требовать их по суду. Не обошел Антоний и скрывавшихся в речи Октавиана ядовитых стрел. Он шел напролом: «Ты намекаешь, будто я стремлюсь к высшей власти, хотя я не стремлюсь, но и не считаю для себя недостойным быть верховным правителем; ты огорчаешься, что меня нет в завещании, а сам признаешь, что мне достаточно и происхождения от Геркулеса».⁵²

Разрыв был полным и для Октавиана имел тяжелые последствия. Конечно, Октавиан набирал очки в пропагандистской борьбе: слишком разителен был контраст между ним, обнаруживавшим по отношению к Антонию внешнюю почтительность, и последним, оскорблявшим его и наносившим ему жестокие обиды.

И все же Антокий, делая вид, что он хлопочет об утверждении усыновления Октавиана на куриатных комици-ях, добился с помощью одного народного трибуна, что принятие соответствующего решения было отложено. По сути дела он воспрепятствовал оформлению усыновления Октавиана;⁵³ строго говоря, Октавиан не был признан сыном Цезаря, хотя и продолжал себя так называть и именоваться Гай Юлий Цезарь. Из окружения Антония про Октавиана распространялись порочащие слухи (наш источник, естественно, отзывается о них, как о клевете); его обвиняли в разврате и муже-ложестве; именно этим способом он якобы добыл себе усыновление и даже пытался заработать 300 тыс. сестерциев.⁵⁴ Что бы Октавиан ни предпринимал, Антоний всячески старался ему помешать и чинил по отношению к нему всякого рода беззакония и несправедливости.⁵⁵ Другой стороной этой политики Антония были его попытки, правда чрезвычайно непоследовательные, сблизиться с убийцами Цезаря и стоявшими за ними сенаторскими кругами. Именно так воспринимали (или пытались убедить Антония, что именно так воспринимают) поведение Антония сами Брут и Кассий, выражавшие свое беспокойство по поводу того, что в Риме собираются толпы ветеранов.⁵⁶ Имелись в виду, очевидно, стекавшиеся в Рим сторонники Октавиана. Антоний ответил на упреки резким эдиктом и таким же письмом непосредственно Бруту и Кассию.⁵⁷ Желая сохранить популярность в среде цезарианцев, Антоний не мог поступить иначе, но заигрывание продолжалось.

Денег ожидать Октавиану было также неоткуда; он не только не мог рассчитывать на заем из казны или у Антония, но сенат постановил потребовать государственные деньги, которые, как полагали, Цезарь забрал себе. Кроме того, начались непрерывные многочисленные судебные разбирательства по поводу земельных владений, которые присвоил Цезарь в ходе проскрипций, казней и изгнаний. Все эти процессы Октавиан⁵⁸ проигрывал, и его долги непрерывно росли.

Свои стесненные обстоятельства Октавиан ловко обратил себе на пользу. Антоний уклонялся от завещанных Цезарем раздач; Октавиан все унаследованное и полученное им имущество предназначил на продажу, чтобы раздать деньги народу, а затем на эти же цели обратил наследство, причитавшееся Педию и Пинарию, а также свое личное состояние, унаследованное от Гая Октавия-отца и от других лиц, имущество матери и отчима. Все продавалось дешево, все раздавалось всем подряд, причем раздачи воспринимались получателями уже не как завещанные Цезарем, а как исходящие непосредственно от Октавиана. Как бы то ни было, последний имел основания заявить в своей политической автобиографии,⁵⁹ что он отсчитал римским плебеям в соответствии с завещанием отца каждому по 300 сестерциев. Такое поведение способствовало росту популярности Октавиана.⁶⁰

Ответом Антония на действия Октавиана стал аграрный закон, проведенный летом 44 г. до н. э. братом Антония, трибуном Луцием Антонием. Имелось в виду раздать ветеранам Цезаря пустовавшие и пригодные для обработки государственные земли. Осталось бы только Марсово поле, замечает Цицерон, если бы братья не были вынуждены бежать. В январе 43 г. до н. э. этот закон по предложению Луция Юлия Цезаря был отменен.⁶¹

3 июня 44 г. до н. э. Антоний провел (силой, утверждает Тит Ливий) чрезвычайной важности политический акт – закон об обмене провинциями. Его существо заключалось в следующем. Раньше в соответствии с решениями Цезаря Антонию предназначалась провинция Македония, обладание которой не давало сколько-нибудь ощутимых стратегических преимуществ, а Дециму Юнию Бруту, одному из убийц Цезаря, – Галлия, откуда можно было хозяйничать по всей Италии и в самом Риме. Вместо этого Галлию должен был получить Антоний, а Децим Брут – Македонию.⁶² Это был удар по антицезарианской партии; впрочем, подготавливая эту акцию и одновременно хлопоча о том, чтобы овладеть стоявшими в Македонии шестью легионами, Антоний провел через сенат закон, запрещавший установление диктатуры и внесение подобных предложений.