Церковь, возвышающая голос - [6]

— Отец Всеволод давал понять, что его уход вызван разногласиями с Патриархом.

— Имея уже более чем семилетний опыт непосредственной работы с Патриархом, могу сказать, что дискуссия — одна из форм работы с Патриархом. Неужели вы думаете, что Святейший предпочитает работать с теми, кто всегда и во всем ему поддакивает? Другое дело, что выразить несогласие с Патриархом — это же не самоцель. Кроме того, обычно Патриарх Кирилл сначала выслушивает разные точки зрения, потом принимает решение. Да и решения чаще всего принимаются коллегиально.

Скажем, у нас есть консультативный орган — Межсоборное Присутствие, на его Пленуме с Патриархом дискутировали и священники, и епископы, и миряне. В дискуссионной форме проходят и заседания Архиерейского Собора. Поэтому, уверяю вас, сам по себе факт несогласия с Патриархом не может быть причиной того, чтобы человек лишился должности. Другое дело, что публичные выступления официального представителя Церкви должны соотноситься с той позицией, которая в Церкви вырабатывается многими людьми. Я не могу говорить все, что мне в голову придет. Точнее, могу, но тогда нужно искать себя в другой сфере.

— К слову, свою диссидентскую позицию отец Всеволод стал выражать, в основном, после ухода. Он, например, говорил, что будто бы поднимал вопрос о раздутом церковном аппарате — мол, слишком много людей занимается обслуживанием интересов первого лица, нужно проверить.

— Я пришел в Церковь заниматься тем, что свойственно Церкви по своей природе, а не обсуждать несовершенство церковного аппарата. Как любой человеческий аппарат, церковный имеет свои недостатки. Я считаю, что с этими недостатками с Божьей помощью мы как-нибудь справимся.

В этой связи у меня к коллегам-журналистам одно пожелание: когда делаешь материал о Церкви, важно разобраться, что в жизни Церкви действительно важно, а что имеет периферийное значение. Большинство тем, которые в связи с Церковью попадают на страницы газет, экраны телевизоров и компьютеров, к реальной жизни Церкви и даже к реальным проблемам Церкви не имеют отношения. Это все равно, как если бы вы пришли к человеку, который прыгает в высоту, и начали у него уточнять: «А вот люди, которые убирают в раздевалке, повесили новые замки, а старые были удобнее». А ему хочется рассказать, что он испытывает, когда на 6 метров, как Сергей Бубка, взмывает вверх.

— Я понимаю, что мирская суета вас раздражает. Но меня интересует вовсе не содержание аппарата Патриарха, а ваша внутренняя политика.

— Почему же сразу раздражает? Мне хочется быть понятым. Когда человек приходит к вере, его мир из черно-белого становится цветным. Так мы описывали, например, свои чувства, когда придумывали журнал «Фома». Это более всего сравнимо с состоянием влюбленного человека — ему хочется рассказывать, как прекрасна его возлюбленная. Он иногда даже немного достает всех своей прекрасной возлюбленной, но ему хочется про ее красоту рассказывать. Понимаете? Я видел, что происходит с людьми в Церкви, как меняется состояние сердец, как они из людей, которые, быть может, мало чем хорошим в жизни занимались, перерождаются, становятся другими. Такие евангельские истории покаявшихся разбойников. Церковь — про Христа и про новую жизнь человека во Христе. А вы говорите — церковный аппарат. Тоже важно, конечно, но это не главное.

— Ваша задача быть более сдержанным, тихим спикером Русской Православной Церкви, не привлекать к ней лишнего внимания?

— У человека, служащего в Церкви, не может быть задачи, отличной от задачи любого христианина. Его жизнь, его служение должно соотноситься с Евангелием. И это не просто слова. Знаете, перед очередной поездкой Патриарха нас почти всегда спрашивают: «Для чего Патриарх едет туда-то?». Мы говорим: «Для того чтобы помолиться у святынь, встретиться с людьми, пообщаться». «Да это понятно, — отвечают журналисты, — а на самом деле для чего?». Понимаете, если находиться в логике, что Бога нет, всегда будет вопрос: «А что тогда на самом деле?». Но мы-то верим, что Бог есть. Давайте видеть эту логику. Жизнь христианина должна быть христоцентрична. Моя задача здесь какая: чтобы в тех зонах ответственности, которые на наш отдел возложены (сегодня это — взаимодействие со СМИ, с государством и с обществом), звучало евангельское свидетельство о Христе. Но если непосредственно отвечать на ваш вопрос: я не считаю, что здесь принципиальным является «тише — громче, привлекать — не привлекать». Поведение христианина определяется не тем, разрывает он шаблоны или не разрывает. Оно определяется одним — насколько его слова и дела соответствуют Евангелию. Которое, кстати сказать, так разрывает любые человеческие шаблоны, что сложно представить себе что-то более сильное. Возьмите хотя бы заповедь о любви к врагам.

— Вы транслируете общецерковную позицию?

— В том числе. Но то, что я транслирую официальную точку зрения, не значит, что перед каждой консультацией прошу собрать Синод и спрашиваю, что мне говорить. Вот недавно информационное поле в очередной раз было беспричинно взорвано искаженной подачей проповеди Патриарха, которого почему-то обвинили в отрицании прав человека. Патриарх вообще ничего принципиально нового по сравнению с тем, что говорилось в том числе им же много-много раз, не сказал. Что бы сделал я, будучи журналистом? Взял бы и прочитал «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», которые я уже упоминал. Но этого никто не делает или делают единицы.