Церковь и мы - [9]

Самое поразительное, что в священных книгах древности или в религиозно–философских книгах мыслителей есть много вещей, которые, казалось, превосходят Евангелие: у Платона мы найдем более утонченную научную, метафизическую, философскую аргументацию; в священной поэзии Дальнего Востока мы найдем массу красивых мест; у греческих и римских стоиков — замечательные афоризмы. Еще в древнем Вавилоне за несколько тысяч лет до Рождества Христова было сказано: воздай добром за зло. Поэтому совсем не какие‑то моральные изречения, которые Лев Толстой думал извлечь из Евангелия и сделать его самодостаточным, придают Евангелию силу, а только Он.

Почему так плохо получилось у Толстого, человека, безусловно, гениального? Потому что Он не ощущал прорыв в личности Христа — это замечали многие. Даже Горький, и тот после беседы с ним писал, что он не умеет говорить о Христе, видно, что не любит Его, он даже о Будде говорил как‑то по–другому; о Христе у него не получалось. Поэтому для него евангельские изречения были равносильны изречениям из «Дао дэ цзиня» или еще из какой‑нибудь древней книги. И тогда сразу все это уравнивалось, все пропадало.

Значит, многое зависит от нашего внутреннего, личного опыта. И нужно стремиться угадать и почувствовать Христа. Для каждого человека у Него есть свое слово; для каждого человека Он открывается по-своему. И это не теория, а практика. Только надо прислушаться к Нему и спросить: что Ты мне говоришь? И Он заговорит с тобой на совсем особом языке. И сразу почувствуешь, что вдруг становится легко и все проблемы куда‑то уходят.

В Евангелиях дышится настолько легко, что их нельзя сравнить даже с Посланиями! Когда читаешь Деяния, где там вся эта борьба, и Послания, где апостол Павел доказывает важные для общин вещи, — это все великие и священные страницы! Это боговдохновенные страницы! Это даже местами гениальные страницы! — рассуждая по–человечески. Но когда от них переходишь опять к Евангелию, — то как будто переходишь из каких‑то тропиков или из холодных мест в замечательную комнату, где дышится совсем по–другому.

Это нечто абсолютное! И не благодаря каким‑то особым изречениям — поверьте мне, нет ни одного изречения в Евангелиях, которого кто‑нибудь не сказал до Христа, ни одного; это даже было проверено и изучено. Значит, важно, кто за этим стоит, кто к нам обращается. Важен вот этот акт встречи. Поэтому Он говорит: «Я есть дверь». Это совершенно неповторимо…

Любой пророк — через которого Бог говорил, как через рупор, который говорил от лица Бога в первом лице, — любой пророк все‑таки призывал: «Придите к Господу!» и «придите к Нему и покайтесь»! Но только Иисус говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные», — так не говорил никто! И эти слова нельзя считать искажением, интерполяцией. Тщательное исследование этих слов показало, что они очень древние, они относятся к наиболее ранним пластам евангельской традиции.

Таким образом, мы начинаем понимать, что именно потому, что Он был такой, все и получилось. И именно потому, что там совершилось необычайное явление, произошло нечто небывалое, а именно Воскресение Христа, поэтому могло родиться христианство.

В заключение я приведу слова одного современного и ныне здравствующего богослова. Он сказал: «Как надо плохо понимать тайну воскресения, чтобы трактовать ее по Гете». У Гете в «Фаусте», в начале, женщины поют, и Фауст бросает чашу с ядом — хотел отравиться, но потом услышал пасхальные колокола и пасхальный хор женщин. Они пели что‑то в том духе, что вот «мы воскресли, наши души воскресли, и мы поверили и пошли за Ним». Получается, что Воскресение произошло, потому что они что‑то пережили… На самом деле все наоборот: именно потому, что произошло Воскресение, они‑то и воскресли. Сначала было событие, а потом уже все остальное.

Более того, событие это продолжается; я уже подчеркнул, что событием этим было ЯВЛЕНИЕ Христа. Он является каждому из нас в определенный момент нашей жизни. И мы должны быть всегда готовы.

Есть другая тема, которой мы сегодня касаться не будем, эта тема о том, что Он близок, «при дверях», это тема Его прихода — Он всегда к нам приходит внезапно! Он пришел к людям внезапно, Он внезапно призвал учеников, Он сказал: «Я стою у двери и стучу»; Он пришел внезапно, как Господин, и потребовал отчета[18]. Вот ночью закричали: «Жених идет! Будьте готовы!»[19]

И заметьте, Он вовсе не говорит, что «будьте готовы в страхе», — это неверно; Он говорит: распрямитесь и смотрите — ваше спасение приблизилось. Значит, Его приход для нас — величайшее благо. И в каждом повороте жизни, даже когда мы спотыкаемся, падаем, унываем, грешим, пытаемся подняться и снова падаем — всегда Он приходит и протягивает руку. Как было с Петром, на озере…[20]

Я подозреваю, что Петр не только испугался этих волн, но, наверное, в душе у него шевельнулось: вот это я! — понял, что он идет по воде! Не может человек в это мгновение не подумать, что вот он идет своей силой! И он не просто испугался, но еще и возгордился — он вообще был порывистый человек, и, очевидно, что‑то в нем взыграло, и в этот момент он стал тонуть. Но Господь поддержал его, как поддерживает каждого из нас.