Церковь и мы - [43]

И тем не менее Его иногда печалила жажда людей видеть чудеса. Почему не сотворил Он в маловерном Назарете никакого чуда? Почему упрекал людей, которые искали Его после насыщения хлебами, и говорил, что они не поняли знамения? Почему Он отказался продемонстрировать Свое могущество перед Иродом Антипой, который с любопытством ждал, что Иисус, удивительный узник, поразит его каким‑нибудь необычайным феноменом?

Книжники даже требовали, чтобы Христос чудом подтвердил Свое небесное посланничество. И что же Он им ответил? «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения»[79]. Он хорошо знал, что они полны тайного неверия и ищут явных доказательств. Он также знал, что никакие чудеса не убедят упорствующих и «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят…»[80].

Я сам был очевидцем подобного, когда явные проявления таинственного и сверхъестественного заставляли неверующих только пожимать плечами — мол, наука этого еще не объяснила, а потом объяснит. Чудо оказывается бесплодным, если нет веры, — подобно семени, которое упало на камень.

И еще один вопрос. Как вы думаете, почему воскресший Господь не явился Своим врагам: Пилату, членам Синедриона? Несомненно, потому что Он не хотел заставить их верить. Вынужденная вера есть рабство. «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода»[81]. Он ждет веры, которая рождается в доброй воле и в свободном, открытом Богу сердце. Если я доверяю Ему — я пойду за Ним, не требуя чудес. Я не жду их как приманки, как неопровержимого доказательства. Смелость и сила веры заключается в том, что она ведет человека по трудному пути, часто в неизвестность. Он должен полагаться на Спасителя так, как полагался некогда на Бога Авраам. Только тогда чудо будет для меня не просто удивительным явлением или доказательством, а знаком любящей руки моего Господа.

Подумайте еще о том, что было бы, если бы верующим в мире всегда чудесным образом везло во всем, а неверующие были бы в постоянном бедствии. Каждый бы захотел встать в наши ряды. Но ради чего? Ради корысти, ради выгоды, ради манящего чуда? Вспомним, что Сам Христос отверг это искушение, когда в пустыне сатана пытался соблазнить Его и толкнуть на путь кричащих и эффектных чудес. Конечно, если бы Он при стечении сотен людей бросился с кровли Храма и остался бы цел, — это многих бы обратило. Но Он предпочел быть умаленным среди людей, предпочел быть гонимым и убитым, хотя мог призвать на помощь легионы ангелов. И нам Он сказал: «В мире будете иметь скорбь»[82].

Дорога христианина подобна дороге древних израильтян в пустыне. Нужно сохранять верность Богу и среди испытаний, благодарить Его за чудесную помощь, но оставаться твердым даже тогда, когда эта помощь, казалось бы, медлит. Именно такой безответной верности ждет от нас Спаситель. В ней наша сила. Если мы не хотим быть «родом лукавым и прелюбодейным», мы не должны требовать чудес, требовать знамений. Молясь, мы должны всегда, как Христос, прибавлять: «Не Моя воля, но Твоя да будет»[83].

Тем, кто чрезмерно увлекается чудесами, я бы напомнил, что языческие летописи пестрят описаниями небывалых чудес, что исцеления происходят и вне христианства.

[…] В Апокалипсисе мы читаем, что сподвижники зверя, антихриста, сводят огонь с неба и производят всевозможные чудеса. О них и сейчас часто пишут газеты мира: о разных телепатах, современных магах, ведьмах, целителях! Многое из сообщаемого не выдумки.

Я сам был очевидцем подобных вещей. Но какое это имеет отношение к подлинной вере!

Когда старого итальянского поэта Данте спросили, какое самое удивительное чудо христианства, он ответил: «То, что оно завоевало многие народы и сердца без чудес». Подлинное чудо есть знак милости Божией, откровение ее любви. Но любви, друзья мои, не требуют. Ее смиренно ждут, ее принимают. И на нее отвечают. Но прежде мы должны научиться всецело доверять Богу, а не искать доказательств и чудес. И тогда вся жизнь нам откроется как чудо. И мы с вами увидим Его повсюду вокруг нас: в каждом листе дерева, в каждом цветке, в каждом живом существе, в тайне зарождения жизни, в дивных законах Вселенной. В золотых песчинках добра, разбросанных среди камней грубой и жестокой жизни. В красоте, в любви, в познании. Во всем этом открывается, глазами веры, неисчислимый рой привычных для нас чудес. И тогда мы можем славить Господа в свободном служении Его воле, а не в порабощенном и привязанном знамениями.