Церковь - [34]

И во всем этом есть две стороны. Я до сих пор все время говорил: мы не поняты, оставлены, отвергнуты, преданы, забыты, окружены клеветой, унижены и оплетены сплетнями, и так далее, - умеем ли мы поступить, как Христос? Но есть еще другая сторона, может быть, более страшная, но такая же реальная, когда мы хотим произвести суд над своей душой. Во всем том, что я говорил, я предполагал, что мы в достаточной мере Христовы, чтобы стоять там, где Христос. Но не бывает ли, что мы в толпе тех, кто н е понимает; не бывает ли, что в той или другой мере мы занимаем положение Иуды, Петра, трех учеников, клеветников, сплетников, неправедного судьи, трусливого, малодушного судьи, распинателя, сбежавшего ученика? и т. д.

И вот тут, и в том и в другом случае, перед нами стоит тайна Божественной литургии как призыв, как вызов, как суд, как требование. Творите сие в Мое воспоминание не значит только совершите церковную службу, приобщитесь чудом ставшим Плотью и Кровью Христовыми хлебу и вину; это значит - приобщитесь всему тому, всему без остатка, что представляет собой тайная вечеря как образ Страстной седмицы Тайная вечеря - не только образ страстей, но и жизни, торжества, она - начало будущего века, она уже- пир вечности, пир Агнца. Но не об этом речь идет, - к этому мы всегда готовы приобщиться! Христос сказал: Творите сие в Мое воспоминание, - не только преломляйте хлеб, не только разделяйте чашу. Вы - тело Христово, вы - тот Агнец, который ломим и который истекает кровью; Я вас посылаю, как Отец Меня послал... И вот вопрос, который перед каждым из нас стоит перед каждым причащением, после каждого причащения: приняв ли я участие только в таинственной литургической вечери или погрузился я в тайну Христову и вступаю, в свою очередь, в эту тайну с о Христом?.

Вот мысли, которые я хотел вам представить, в надежде, что они сделают Божественную литургию более реальной, более страшной, более требовательной: что когда вы будете задумываться над своей совестью перед приобщением Святых Тайн, вы поставите себе вопрос не о мелочах жизни (которые тоже. имеют свое место, потому что и мелочью мы грешим, и крупными грехами) , но поставите себе вопрос основной: где я? кто я по отношению ко Христу? Кто я и где я по отношению к приобщенности, по отношению к Тайнам и по отношению к тайне спасения?

О богослужении и стиле христианской жизни [10]

Мысли участника IV Ассамблеи Всемирного Совета Церквей. 1968 г.

В отличие от той Ассамблеи, которая имела место в Нью-Дели семь лет тому назад и преимущественно была посвящена вопросам веры и устройства, Упсальская Ассамблея запомнится как конференция, сосредоточенная на темах жизни и христианского делания. На ней Всемирный Совет Церквей, то есть большая часть христианского мира со всей силой убеждения, со всей озабоченностью любви и солидарности обратилась к проблемам современности: голоду, обездоленности, бесправию, дискриминации, ко всем формам зла, порожденного человеческой недоброй волей или являющегося результатом горестных, трагических обстоятельств земной жизни.

Во всех обсуждениях, во всех дискуссиях меня поражала подлинность, искренность тех людей, которые в них принимали участие. От самых старых до самых молодых - все с глубоким сочувствием и пониманием хотели взять на себя ответственность за тот мир, который создался в течение двух тысяч лет под знаменем Христа и в который мы, христиане, внесли столько неправды.

Эта христианская озабоченность современностью - а мир современен и Богу и людям изо дня в день, из тысячелетия в тысячелетие - не случайна. В самой сердцевине христианской веры лежит тема солидарности Бога и - в Нем, ради Него, вместе с Ним - человека, верующего в Него, с судьбой мира. Еще в Ветхом Завете, в книге Иова, в девятой ее главе, истерзанный, измученный Иов восклицает: где же тот посредник, который положит руку свою на меня и на моего судью?.. Где же тот, - хотел он сказать, - кто согласится в этой трагедии бесправности и обездоленности сделать шаг, который его поставит в центр конфликта; сделать такой шаг, после которого нет отступления, такой шаг, который делает его участником одновременно двух сторон этого конфликта? Ибо в этом заключается самая сущность христианского отношения к ответственности и к солидарности. Христианин не выбирает сторон; он видит неправду, он должен с ней бороться изо всех сил, но одновременно неправда не должна закрывать ему человека. Человек поступает нехорошо, но он остается человеком, и задача жизни не в том, чтобы стереть его с лица земли, его отодвинуть, дабы он путь дал другим, а в том, чтобы и его спасти, как об этом говорит с громадной силой и с такой убедительностью, основанной на принесенной им жертве, Кинг, в своем слове, которое было два раза цитировано на Ассамблее.

Для христианина поклонение Богу и служение человеку - одно и то же. Это две стороны одной медали. Мы не можем поклоняться Богу, Который есть любовь, без любви. Мы не можем исповедовать Бога, Который есть любовь, не воплощая эту любовь в жизнь. Мы не можем называться учениками Христа, Который взял на Себя трагическую солидарность и с Богом и с людьми одновременно, и отказываться от ответственности, от солидарности и с Богом и с людьми. Поэтому важное значение играла на Ассамблее секция, посвященная богопочитанию, поклонению Богу, богослужению, в работах которой мне довелось участвовать.