Цереус - [3]

Елизавета Петровна была решительно против свадьбы, даже когда девушка заявила о ребенке. Шелковская знала о девушке все, но не могла открыть глаза сыну, зачарованному красотой невесты. Поведение Анжелины, казалось, было безупречным, если бы не тайная связь с Сафиным. Он не хотел отпускать девушку, но и жениться никогда не предлагал, продолжая домогаться. Анжелина привыкла к Александру, и расстаться с ним ей было нелегко, для неё он был стимулом для того, что она сможет в жизни добиться лучшего положения.

Елизавета Петровна вспомнила сцену на веранде и зажмурилась. Во всей трагедии виноват ее муж — Аркадий Николаевич Шелковский. Он часто пытался досадить супруге, упрекая в том, что она воспитала бездельника и тунеядца. Он не поддался уговорам жены, посчитав, что хоть какая-то ответственность немного вразумит их сына. Сыграли самую роскошную и многолюдную свадьбу. Было приглашено много знаменитостей, незаурядных лиц большой величины. Казалось, все было совершенным, как сама невеста.

Но у Аркадия Николаевича Шелковского имелась слабая сторона. Он не сдерживался в алкоголе, что и привело прекрасное торжество к трагедии. После церемонии венчания, когда красивая пара вернулась в особняк, Шелковский решил поздравить сына своеобразным способом. Изрядно приняв водки, ему в голову полезли неразумные дикие идеи. Господин Шелковский завел свой вертолет, чтобы устроить грандиозное представление с фейерверком, но, по-видимому, не справился с управлением и вертолет взорвался в высоком черном, ночном небе, озарив темноту красно-синем пламенем…

Все, что происходило потом, Елизавета Петровна постаралась больше не вспоминать. Ей хотелось только покоя. А сегодня она осталась одна. Самые родные и близкие люди оставили ее. В начале её очень огорчила дочь. Надежде Аркадьевне было почти тридцать лет, когда она вышла замуж за бедняка Казанцева, но она умерла, отравившись, чем очень «огорчила» своих родных. Елизавета Петровна любила дочь, но всю надежду она возлагала на Павлушу. Он являлся ее смыслом жизни. Елизавета Петровна закрыла глаза, но вдруг, словно вспомнив, о чем-то важном, Шелковская вскочила с кресла.

— Даша, — позвала она домработницу.

— Я здесь. — Откликнулась женщина. — Я стояла рядом с вами. Я беспокоюсь о вас.

— Мне не нужны твои переживания. Кормилица уже ушла?

— Да. Около часа назад.

— Этот ребенок спит? Принеси мне Алексея Павловича Шелковского. — С негодованием в голосе произнесла она.

— Хорошо, — Даша улыбнулась, подумав о том, что сейчас в тяжелый момент, хозяйка хочет обнять своего внука.

После того как у Анжелины случился выкидыш прошло почти три года, но девушка забеременела снова и родила чудесного здорового мальчика с ясными голубыми глазами и привлекательными ямочками на щечках. Он так сильно был похож на Павла Шешковского, что ни у кого не оставалось сомнений в его родословной. Но Елизавета Петровна осталась при своем суждении и возненавидела ребенка с первого взгляда. Алексей по завещанию супруга являлся единственным наследником, чем владела семья Шелковских. А состояние их исчислялось банком в центре города и огромным домом моды «Рубеж Веков». Госпожа Шелковская просто не могла допустить того, чтобы её деньги, нажитые с большим трудом, так запросто перешли какому-то незнакомому человеку. Она не верила, что этот ребенок её законный внук. Она мечтала, как можно быстрее, избавиться от мальчика, и забыть весь кошмар своей жизни. В настоящее время она имеет все и может позволить себе жить в роскоши и одиночестве.

— Малыш, так крепко уснул, — от голоса женщины Елизавета Петровна вздрогнула и повернулась. Она подошла к няне и сморщилась, словно проглотила лимон. Даша улыбалась, смотря, как мальчик спит.

— Я никогда не поверю, что мой Павлуша отец этого ребенка, — прозвучал громкий голос Шелковской.

— Я вас не понимаю. — Даша перестала улыбаться.

— А тебе нечего понимать. Ты должна избавиться от этого младенца. Сделай так, чтобы я никогда не видела его больше в своем доме. Оставь в интернате, подкинь его кому-нибудь. Только сделай это так, чтобы он никогда не слышал о моей фамилии, ни одного слова! Избавься от него!

— Господи! — Даша прижала мальчика к груди. — Да как можно такое говорить? Как можно сделать подобное?

— Я не собираюсь терпеть ублюдка в своём доме.

— Алексей, ваш родной внук!

— Замолчи, — закричала Елизавета Петровна, сама, поразившись тому, насколько это грубо прозвучало в темной гостиной. — Я никогда не признаю в этом мальчишке своего внука. Его мать была дешевкой. И я знаю кто отец этого ребенка. Гадкий лицемер и редкостный мерзавец. Я клянусь памятью моего сына, что отомщу за всё Сафину и превращу его жизнь в кошмар, теперь у меня на это сил и времени предостаточно. — Она резко замолчала, сообразив, что и так сказала лишнее.

Даша стояла, низко опустив голову. Ей было страшно и хотелось убежать, она не чувствовала под собой ног.

— Уходи, — после продолжительного молчания Шелковская посмотрела на Дашу. — Забери ребенка отсюда.

— Елизавета Петровна я просто не способна так поступить с ним. Я не смогу сделать то, о чем Вы просите. — Запинаясь, проговорила женщина. — Это может плохо кончиться!