Цепочка вечных ценностей - [30]
Легко проследить полет «мечт» и ожиданий и логику (алогизм?) сложившейся реальности, скажем, с десятилетним интервалом – 1990-1980-1970-1960-1950-1940… Или – 1996-2006 гг.? Комментарии, очевидно, излишни. У каждого в сознании возникнет, разумеется, свой ассоциативный ряд, но немногие будут постфактум настаивать на безупречной точности своего видения будущего. Так и принимают решения уполномоченные на бремя ответственности – за себя, близких, подопечных, подданных и пр. – наугад, уклоняясь от зашкаливающих за пределы разумного разногласий оценок, прогнозов и предупреждений. В конце концов, то ли физика не достигла уровня сложности социальных существ, то ли последние не упорядочились под стать физическим процессам…
Впрочем, это же и в самом деле непросто – сначала будущую – не сегодняшнюю – проблему обнаружить, затем правильно ее оценить (важно – неважно, спектр возможных последствий), а в случае осознания серьезности – еще и направить надлежащие ресурсы на ее решение или предупреждение! Не проще ли «отпустить ситуацию»? Следуя принципу, что даже стоящие часы дважды в сутки показывают точное время…
А можно и так ведь, как получается у нас в РФ. Хотя кто-то все-таки слышит «в ночи тяжело шаги» и понимает – «значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов», но другие немногие, «кадавры» (по Стругацким), чрево- и среброблудливо наслаждаются «моментом», не отвлекаясь от тусовки всех рангов нон-стоп! Попадая в этот угар, его жертвы (хуматоны – по братьям Вачовски), сами того не подозревая, разносят страшную эпидемию. Дело не только в преобладании мотиваций личного успеха любой, буквально – любой ценой – в массовом сознании и еще больше – в сознании так называемых элит, и их отрыве от реальности и ее фундаментальных законов, по которым живет весь подлунный мир.
Но будущее тем и прекрасно, что его не дано контролировать. Это опасная гордыня, болезнь – пытаться контролировать, преображать не себя, а все остальное – горы, море, пространства, близких, народ, экономику, словом, не только творения Божьи, но и Его Самого. Совсем как в детской той сказке – и чтоб была она у меня на посылках… Каждому, сейчас забывшему о наиболее важном в этой жизни, придется держать ответ в будущем и придется платить по всем счетам – тогда, когда уже ничего нельзя будет изменить.
P.S.
Сухой остаток
Образование, образованность – это то, что остается с человеком, когда забыт смысл слов. Хотя и вызывающее, но, по сути, чрезвычайно проницательное определение. Разумеется, по словам можно многое узнать. Многое сообщает и обширный репертуар невербальных жестов. Но ведь не по говорливости судят о культуре человека, не по одной лишь способности выстраивать синтаксически, пунктуационно, лексически или интонационно свое речевое поведение. Возможно, одно из самых сильных качеств личности – умение и в безмолвии, вынужденном или добровольном, сохранять человеческое достоинство. И об ушедших от нас в моменты панихиды хотя и говорят нелживые, как правило, слова, но главное скрыто не в них, а в подкатывающем к горлу комке, в щемящем чувстве невосполнимости и приходящей на смену горю тихой и светлой памяти. Но, лишенные фактом смерти возможности нам что-либо сказать в этом мире, некоторые (не все – хотя бы потому, что мы не можем знать всех лично) люди продолжают оказывать свое влияние на текущий ход вещей. Они остаются в так называемой «референтной группе лиц», чье ожидаемое мнение важно для нас, перед которыми за ошибки – стыдно, за удачи – радостно. И это не тот случай, когда ценность имеет то, что «станет говорить княгиня Марья Алексевна». Это те высокие пространства, где небезразлична честь и царствует ответственность немногих, избранных и не всегда званых, – перед своим родом, нацией, Отечеством, миром, в конце концов – пред Богом. Это те пространства, в которых нет вранья, нет фальши, предательства и прочей скверны. Это те пространства, что своим сиянием немного, до должного баланса, очищают наш грешный мир. Именно оттуда появляются те, о ком сказано, что они «не рождаются случайно», что «они уходят, выполнив заданье, их отзывают высшие миры», что они исполнены «глубокой тайны, хотя понятны и просты». Поэты, гении, герои, и каждый из них – Учитель.
В жизни каждого небеспризорного человека есть, наверное, свой Учитель. Его уроки – не столько та сумма знаний, которой он делится с учениками, сколько отпечаток неуловимой ауры личности и самой его жизни. Так, С.Н. Булгаков именно в этом ключе пытался понять урок Пушкина – не творчества, самого по себе исключительно важного, не мотивов отдельных поступков, а урок именно жизни Пушкина – жизни, которая предстает «не только как фактическая биография, или литературная история творчества, но как подвиг его души, ее высшая правда и ценность…». Более фундаментального учительства не найти. Жизнь – как она сложилась. Когда уже не важны рисунки звезд, что располагают, но не обязывают, когда никакого значения не имеют признательность или брань, сожаления и скорбь, а есть один неоспоримый факт – прожитая жизнь. И чем наша жизнь щедрее на подвиг учительства, на расточение себя для других – без потери себя, – тем она богаче принципами, эталонами, стандартами. Нет всего этого – нет авторитетов, старцев, всех тех, к кому прислушиваются, кому доверяют и у кого в минуту смуты ищут мудрого совета, и господствует хаос – турбулентность перемен, невыносимая беспринципность ни от чего не зависящих поступков. На Руси все это называли, кстати, архаровщиной…
