Ценный подарок - [42]

К сообразительной старушке я вернулся гордый, как Юлий Цезарь после победы над галлами.

Старушка внимательно рассмотрела все предметы, купленные мной, и открыла коробочку.

— Ишь ты, длиннющие, — ахнула она.

— Зарубежные, теперь только такие носят, — сказал я с видом знатока. — Сами приклеиваются. Попробуйте.

— Куда уж мне, не смеши! — замахала ручками старушка.

— Но все-таки интересно…

Как человек, близкий к технике, я люблю разные новинки.

— Попробуй сам, — не без ехидства сказала старушка.

— Попробую, — решительно сказал я и прижал длинные зарубежные ресницы к своим коротким и редким.

— Тьфу ты! — плюнула старушка. — Срам какой! Снимай сейчас же!

Я посмотрел в зеркало. Это было неописуемое зрелище. Мои заурядные глаза, осененные зарубежными ресницами, сделались огромными, глубокими и безумными.

— Снимай, сейчас же снимай! — надрывалась старушка.

Я попытался снять ресницы. Они не поддавались. Я дернул сильнее. Никакого результата. Сорвать ресницы можно было разве только с веками, которыми я все же дорожил.

— Что делать? Что делать?! — в панике вопил я.

— Не пугайся, — сказала мужественная старушка. — Пошли!

В ванной она мыла мои новые ресницы сначала горячей, потом холодной водой, мазала их какими-то мазями, опять мыла. Все напрасно.

Стрелки на старушечьих ходиках с кукушкой показывали четверть третьего. Пора было идти на совещание.

— Но не могу же я, не могу в таком виде! — стонал я.

А ты позвони, — сказала мудрая старушка. — Может, у них еще нет погоды.

Я позвонил. Секретарша сказала, что совещание будет ровно в пятнадцать ноль-ноль.

Я охал, а старушка, словно забыв про меня, ушла в другую комнату.

Прошло десять минут — вечность!.. Наконец старушка возвратилась, держа в руках черные очки.

— Вот, — сказала она, — примерь. Это моя двоюродная правнучка забыла.

Очки оказались в самый раз. Я схватил в объятия мою спасительницу, благословляя нашу медицину, которая увеличивает долголетие.

В управление я пришел без двадцати три. День был дождливый. Секретарша странно посмотрела на меня.

— Извините, — спросил я, — совещание начнется в пятнадцать ноль-ноль?

— Нет, — ответила она, — перенесено на семнадцать, но Александр Сергеевич здесь, я доложу.

Александр Сергеевич был третий заместитель начальника управления, который должен был подписать одну из бумаг, привезенных мной.

— Не стоит беспокоить, — сказал я.

Секретарша была неумолима. Она ушла и, вернувшись, сказала:

— Александр Сергеевич просит вас.

Я вошел в кабинет. Сквозь темные очки я почти ничего не видел и от робости споткнулся, налетев на какой-то шкаф.

— Одну минуточку, — сказал он, показывая на одно из кресел.

Я оробел еще больше и, садясь, чуть не промахнулся и не упал на пол.

Третий заместитель начальника управления уселся напротив меня.

Мы молчали. Потом он спросил:

— Скажите, откуда вы?

— Из Ленинграда. Фирма «Альфа-бета-гамма», — ответил я и, уронив папку с документами, начал шарить руками по полу.

— Не беспокойтесь, — любезно сказал Александр Сергеевич. Он поднял папку и передал мне.

— Спасибо, — сказал я.

Третий заместитель сочувственно посмотрел на меня и спросил, показав на мои черные очки:

— Извините, что это у вас?

— Ресницы, — неожиданно выпалил я.

Он грустно покачал головой:

— Значит, и ресницы повреждены.

— Да, — искренне ответил я.

— Ай-я-яй!.. А давно это у вас?

— Недавно! — снова сказал я сущую правду.

— Надеюсь, что это обратимый процесс? — спросил он.

— Вряд ли, — ответил я.

— Может быть, в будущем, — сказал он, стараясь придать своему голосу бодрость.

— Может быть, — неуверенно ответил я и сумел разглядеть, какая печаль отразилась на добром круглом лице третьего заместителя.

— Так с чем вы ко мне? — спросил он.

— Вот, — сказал я и почти ощупью вынул одну из бумажек, о которой наш главный инженер предупредил меня, что добиться подписи ее будет крайне трудно.

Третий заместитель взял бумажку, просмотрел ее, прочел вслух и, зажмурившись, подписал.

— Черти! — сказал он, открыв глаза. — Не могли прислать кого-нибудь другого.

— Больше некого было, — сказал я и прибавил, неуверенно роясь в папке, — вот еще у меня на подпись к Сазонову, Мещерякову, Игнатьеву…

— Давайте, — сказал третий зам и, будто нырнув с пятиметровой вышки в воду, отчаянно написал на всех бумажках магическое слово «Решить». Затем он вызвал звонком секретаршу и приказал ей:

— Проводите товарища к Сазонову, Мещерякову и к Игнатьеву.

— Не нужно, не нужно, — бормотал я, испытывая чувство неловкости.

Сазонов, Мещеряков и Игнатьев решили все вопросы в пять минут, а в семнадцать ноль-ноль я все-таки пришел на совещание.

В кабинете было много народу. Александр Сергеевич сидел рядом с первым заместителем начальника управления. Увидев меня, он что-то шепнул ему в самое ухо.

Открывая совещание, первый заместитель сказал:

— Первое слово мы дадим представителю фирмы «Альфа-бета-гамма».

Все посмотрели на меня. Я встал, вынул из папки бумагу и по неосторожности снял очки. Тут я решил, что я погиб.

Все молчали. Молчал и я. И вдруг я услышал, как Александр Сергеевич сказал глуховатому первому заместителю:

— Это у слепых бывает. Такой взгляд.

— Говорите, — мягко сказал первый зам.