Цена желаний - [41]

– Если Кеннет женится на этой молодой особе, он потеряет себя, – заметил, уходя, Джайлз в разговоре с Антонией.

– Знаю; это отвратительно, – сказала Антония. – Он даже и не любит ее. Он любит ее внешность.

– А кстати, – сказал Джайлз, – что с твоим суженым?

– Не знаю, но начинаю бояться, что он меня бросит, – очень жизнерадостно ответила Антония.

Однако, как выяснилось, ее теория была неверна, ибо Мезурьер на следующее утро явился на похороны, а потом вместе с Кеннет приехал к ним. Он вновь обрел равновесие духа и с необычайным изяществом извинялся, что при последней встрече оставил Антонию в гневе. Он, видно, решил, будто посещение суперинтенданта Ханнасайда в Скотленд-Ярде и пересмотренная версия рассказа освобождают его от допроса, но Кеннет сделал все возможное, чтобы разочаровать его на этот счет, и настолько преуспел, что за два дня примирения со своей невестой нервы Рудольфа стали явно сдавать, и, видя, как Верикеры поглощены другими, повседневными делами, он возмущенно воскликнул:

– Не знаю, как вам обоим удается вести себя так, будто ничего не произошло и не может произойти?

– А что может произойти? – спросила Антония, поднимая голову от коллекции путеводителей и расписаний поездов. – Можно было бы прекрасно проехаться в Швецию, Кен. Я продумала все путешествие.

– Какой смысл говорить о путешествиях за границу, когда, может быть, сядешь в тюрьму, – заметил Рудольф с натужным смешком.

– Ах, вот что! – она не собиралась задерживаться на этой мысли. – Конечно же мы не будем в тюрьме. И вообще, меня уже тошнит от этого убийства.

– Интересно, что делают полицейские?

– Они, как свора ищеек, выслеживают нас, – сказал Кеннет, заглядывая через плечо Антонии в «Бедекер». – А кстати об ищейках – почему мебель из моей комнаты в передней?

– Это Мергатройд. Она говорит, что перетряхнет всю квартиру.

– Что?! И эту комнату? – закричал Кеннет в таком ужасе, в какой его не могло привести ни одно из дурных предчувствий Рудольфа.

– Да, но только завтра. Лесли сказала, что она придет помочь, и я полагаю, о картинах она позаботится, – сказала Антония, умолчав, однако, о том, что задача Мергатройд, весьма решительно выраженная, заключалась в том, чтобы удержать Вайолет Уильямс, хоть на один день, подальше от дома, даже если для этого придется устроить в мастерской потоп.

К счастью для Мергатройд, это не было на самом деле ее истинной задачей, ибо, когда на следующий день Вайолет после завтрака вошла в квартиру (последнее время она зачастила к ним) и увидела мастерскую в состоянии восхитительного беспорядка, и нечесаную девицу, начищающую ручки опрокинутого комода, и другую, столь же нечесаную, которая выгружала содержимое набитого бюро, и Кеннета, сидящего на подоконнике и читающего вслух выдержки из «Оксфордской антологии стихов семнадцатого века», она неожиданно выказала хозяйственную жилку, затребовала у Мергатройд рабочий халат и уже через десять минут взяла всю операцию в свои руки. К этому времени она успела показать Лесли лучший способ чистки меди, убедила Антонию, что той необходим большой ящик для макулатуры, и снова повесила все картины, которые сняли, чтобы вымыть – из четырех, украшавших мастерскую, лишь одну не тронули. И только Кеннет не обращал ни малейшего внимания на просьбу пересесть или на минуту замолчать, но продолжал штудировать страницы «Оксфордской антологии», извлекая все новые отрывки – он читал их вслух, несмотря на отсутствие слушателей. Кеннет никого не удостаивал ответом, и лишь когда Вайолет, теряя терпение, напряженным голосом произнесла: «Ты перестанешь наконец декламировать Мильтона?» – он, дочитав до конца страницы, спокойно ответил: «Нет!»

Вайолет требовала от него восторженного внимания, и, когда Кеннет не соблюдал это требование, характер у нее портился; поэтому Антония и Лесли ничуть не удивились, что, обнаружив на столе пистолет, она воспользовалась случаем и ядовито, хоть и сладким голосом, заметила:

– Тони, дорогая, это твой? Может, лучше, чтобы полиция о нем знала?

– Но почему? – удивилась Антония. – Он как был заряжен, так с тех пор из него ни разу не стреляли.

– Что это вдруг такая обидчивость, дорогая? – Вайолет подняла свои тонкие брови. – Разумеется, теперь я не посмею спросить, почему ты держишь такое весьма странное оружие.

– Это хорошая вещь, – сказала Антония.

После чего разговор сошел на нет, но благодаря умелой помощи Вайолет мастерская так быстро была приведена в порядок, что Антония раскаялась в своем мимолетном дурном расположении духа, отобрала у Кеннета «Оксфордскую антологию» и велела Мергатройд приготовить чай.

Трапеза была в самом разгаре, когда дверь отворилась и вошел человек, возраст которого мог колебаться от тридцати пяти до сорока пяти лет. Вид у человека был веселый, хотя чуть растерянный, а покрасневшие серые глаза смотрели дружелюбно и немного отстраненно.

Все за столом озадаченно и беспомощно уставились на него.

Он ухмыльнулся и бросил: «Привет!» хриплым голосом, выдававшим приверженность к спиртному.

– Дверь была на задвижке, – сказал он, – и потому я решил войти. Как вы поживаете?