Цена утопии. История российской модернизации - [22]

Как правило, более или менее подробным изложением взглядов славянофилов на отличия между Россией и Западом рассказ о них и заканчивается.

Однако не говорится, на мой взгляд, главного: славянофильство было формой «национального русского христианского утопического социализма», по определению историка С. С. Дмитриева. Между тем только в этом контексте все подчеркиваемые ими различия между Россией и Европой обретают, как кажется, настоящий смысл.

Ранний социализм в России

Крайне важно понимать, что в то время социализм воспринимался не так, как в наши дни.

Он еще совершенно не имел сегодняшних коннотаций, воспитанных кровавым ХХ веком. Во всяком случае, ни Великий перелом, ни ликвидация кулачества как класса, ни голодомор, ни ГУЛАГ им не подразумевались.

Не подразумевались теорией и такие социалисты, как Ленин, Сталин, Троцкий, Мао и Пол Пот. Хотя в реальной жизни уже встречались Белинский и Бакунин, а чуть позже – Нечаев и Ткачев, готовые, по крайней мере на словах, к любым жертвоприношениям во имя грядущего счастья человечества.

Ф. М. Достоевский так вспоминал – в контексте нечаевщины – собственный опыт приобщения к социализму:

Тогда понималось дело еще в самом розовом и райско-нравственном свете… Зарождавшийся социализм сравнивался… с христианством и принимался лишь за поправку и улучшение последнего, сообразно веку и цивилизации.

Все эти тогдашние новые идеи нам… ужасно нравились, казались в высшей степени святыми и нравственными и, главное, общечеловеческими, будущим законом всего без исключения человечества. ‹…›

Все эти убеждения о безнравственности самых оснований (христианских) современного общества… религии, семейства… права собственности; все эти идеи об уничтожении национальностей во имя всеобщего братства людей, о презрении к отечеству как к тормозу во всеобщем развитии, и проч. …захватывали …наши сердца и умы во имя какого-то великодушия.

Во всяком случае тема казалась величавою и стоявшей далеко выше уровня тогдашних господствовавших понятий – а это-то и соблазняло.

Те из нас… которые отвергли впоследствии весь этот мечтательный бред радикально, весь этот мрак и ужас, готовимый человечеству в виде обновления и воскресения его, – те из нас тогда еще не знали причин болезни своей, а потому и не могли еще с нею бороться.

М. А. Бакунин после чтения знаменитой тогда книги Л. фон Штейна «Социализм во Франции» (1842) говорил, что он будто услышал «возвещенье новой благодати, откровенье новой религии возвышенья, достоинства, счастья, освобожденья всего человеческого рода». Штейн вдохновил и Ю. Ф. Самарина на создание славянофильского социализма.

Социализм увлекал людей разного возраста, происхождения и социального положения, ибо был основан на идеях добра и сострадания. Он стал восприниматься как панацея от несправедливости и несовершенства бытия. Но у всех свои представления о несправедливости мироздания, отсюда и различные варианты социализма. В России того времени социалисты разных категорий также были во всех лагерях, включая правительственный.

То есть, условно говоря, не все образованные люди в России были ярко-красными, но оттенков красно-розового и просто розового хватало. Поэтому идейный фон эпохи, предшествовавшей Великим реформам, и последующая идейная эволюция русского общества останутся неясными без учета его социалистической «грунтовки» 1840–1850-х годов.

Славянофилы отчасти разделяли возражения социалистов против «святости закона и частной собственности».

И – важнейший момент! – они обогатили идею русского мессианства своим вариантом общинного православного социализма, который может решить проблемы Запада, а заодно исключит революционные потрясения в России.

Анненков писал:

Кому не известно, что, собственно, русский социализм или то, что можно назвать народными экономическими представлениями, заключался в очень ясных и узких границах, состоя из учения об общинном и артельном началах, то есть из учения о владении и пользовании сообща орудиями производств.

В этом скромном, ограниченном виде, данном всей нашей историей, русский социализм и был поставлен впервые на вид славянофилами, с прибавкой, однако ж, что он может служить не только образцом экономического устройства для всякой сельской и ремесленной промышленности, но и примером сочетания христианской идеи с потребностями внешнего, материального существования, всесветным экономическим принципом, который мог бы быть годен для всякого хозяйства.

Ведь европейцы смогут построить новую, справедливую жизнь только с помощью России, сохранившей главные органические начала – общину, где смиряются амбиции личности, и православие, высшую религиозную форму, в которой сочетаются идеи социализма и коммунизма.

Социальные возможности христианства, по славянофилам, далеко не исчерпаны. Сейчас необходимо общество, основанное на действительно христианских, евангельских началах. Тогда нравственные обязанности индивида, устанавливаемые христианством, будут переведены в юридические нормы.

В частности, Ю. Ф. Самарин отмечал:

Христианская религия проповедует богатому уделять от своего имущества бедному. Новое общество поймет, что так и должно быть… То, что составляет обязанность богатого, есть право бедного. Всякий человек должен иметь собственность: это его право. Следовательно, собственность должна быть общею. И много других вопросов социальных разрешится тем же образом.