Цена утопии. История российской модернизации - [114]

Многосемейные дворы, в процентном отношении давшие наибольшее падение числа отходников, благодаря реформе получили возможность оптимального использования своей рабочей силы у себя дома.

Характерно, что изменился и состав сельскохозяйственных рабочих – в том смысле, что резко сократилось число полурабочих, несущих всю тяжесть уборки сена и жатвы.

Уменьшило отход и переселение, захватившее в массе самые работоспособные небогатые семьи, не утратившие интереса к сельскому хозяйству. Это вызвало, с одной стороны, прямое сокращение рабочих рук из районов выхода переселенцев, а с другой – увеличение емкости рабочего рынка. Статистика говорит о том, что рост числа переселенцев из конкретных губерний сопровождался более-менее соответствующим падением числа отходников. Переселение привело к дефициту рабочих рук на местах, притом что землеустроенные крестьянские земли также потребовали теперь дополнительных трудовых усилий и инвентаря.

Наконец, сокращению отхода серьезно способствовали дальнейшая индустриализация и урбанизация страны, которые стали оттягивать значительную часть рабочей силы, раньше занятой только сельским хозяйством.

Источники отмечают, что

тяга крестьян из западного и северного района на сторонние заработки изменила свое направление – раньше она имела главное русло на юг, в степи Днепра, Дона, Кубани и Волги, а теперь разбилась на многочисленные тракты, ведущие к фабрикам и в города.

Особое место в истории мобильности населения России занимал отъезд крестьян на заработки за границу, который, как мы видели, фиксировался уже в 1890-х годах. С началом реформы он стал возрастать, благодаря отмене ограничений в передвижении крестьян.

Все больше потенциальных отходников выбирали вместо привычных районов отхода летнюю работу за границей, преимущественно в Пруссии и Галиции, а также в Америке, но в этом случае уже не менее чем на два-три года.

По официальной германской статистике, Россия накануне Первой мировой войны стала главным поставщиком сельхозрабочих в Германию, которая нуждалась в иностранных рабочих из-за прогрессирующей урбанизации.

Динамика процесса выглядит следующим образом. Если в 1890 году было зарегистрировано 17,3 тыс. русских рабочих, то в 1900 году – 120 тыс., в 1904 году – 160 тыс., в 1908/09 году – 228,4 тыс., в 1909/10 году – 260 тыс., а в 1910/11 году – 281,4 тыс.

Выходцы из России составляли более 40 % всех германских сельхозрабочих. Это были жители как западных пограничных местностей, так и губерний Северо-Западного края, Малороссии (Черниговская) и Новороссии (Бессарабская).

Заработки были хорошие – каждый рабочий приносил домой как минимум 50–100 рублей, что в России выходило нечасто из-за отсутствия правильно организованного сельскохозяйственного рабочего рынка. Характерны такие отзывы: «Работа в заграничных экономиях хотя и тяжелая или, как говорят рабочие, строгая, но зато верная и определенная, а главное – хорошо оплачивается»; «Тяжко рабочим в Пруссии, а выгодно».

Еще привлекательнее были условия в Америке, где русский чернорабочий в среднем зарабатывал 10 долларов в неделю, то есть почти 100 рублей в месяц. Уехавшие на заработки в США высылали на родину до 300–500 рублей в год, иногда и больше. «И это настолько импонирует… что уход за океан обещает принять массовый характер»; «Раньше волость выдавала 2–3 паспорта на отъезд в Америку, а теперь десятками». В ссудо-сберегательных кассах некоторых волостей Ковенской, Виленской и Минской губерний был открыт особый кредит на выдачу денег на проезд в Америку в размере 50–100 рублей.

«Американцы», как называли крестьяне таких односельчан, за два-три года зарабатывали немалые для деревни суммы и становились «экономически устойчивыми хозяевами», поскольку вливали в свое хозяйство не менее 500–800 рублей, нередко и больше.

Я так подробно останавливаюсь на всем, что связано с рынком труда, потому что именно данная информация является чрезвычайно весомым доказательством успеха реформы в деле преодоления кризиса аграрного перенаселения.

Заработки на стороне – самое зримое свидетельство аграрного перенаселения (или любого иного), то есть трудности или невозможности для человека заработать деньги там, где он живет; в наши дни данный тезис иллюстрируют, увы, трудовые мигранты из республик бывшего СССР.

И если в условиях стабильного денежного курса число пришлецов сокращается, то это ясное доказательство того, что теперь у них есть другие – не худшие – возможности для приложения своих трудовых усилий.

Возможен ли союз власти и общества?

Время подводить итоги.

Начну с того, что полученные моими коллегами-единомышленниками и мной научные результаты демонстрируют явную несостоятельность ряда ключевых положений парадигмы кризиса и обнищания населения страны после 1861 года.

Суммируя имеющуюся у нас информацию, можно уверенно утверждать, что пессимистический взгляд на социально-экономическое развитие России в конце XIX – начале XX века и все попытки представить «бедственное положение народных масс» главным фактором революции 1917 года несостоятельны.

Это, однако, не означает, что все имеющиеся свидетельства тяжелого положения части крестьян – даже с учетом «семантической инфляции» – неверны и их следует игнорировать. Это не так, но они должны оцениваться не с точки зрения НХК, а с учетом происходившей в стране модернизации.