Цена утопии. История российской модернизации - [112]

Преодоление кризиса аграрного перенаселения

Снижение аграрного перенаселения нельзя рассматривать только механически – с точки зрения прямого сокращения плотности населения (хотя оно важно само по себе). При любом ее (плотности) уровне ключевая проблема – уровень доходов жителей. Если эти доходы за несколько лет заметно выросли и данная тенденция устойчива, у нас есть все основания говорить о том, что кризис аграрного перенаселения решается успешно.

В какой-то мере эту тенденцию отражают известные подсчеты С. Н. Прокоповича (методически довольно грубые), по которым за 1900–1913 годы чистый доход на душу сельского жителя вырос с 22 до 33 рублей.

В то же время росту благосостояния способствовал промышленный подъем 1909–1913 годов, о чем, в частности, говорит статистика сбережений.

Это куда более важная характеристика модерности общества, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что в психологическом наследстве крепостничества особое место занимает отсутствие у населения привычки к сбережениям.

Е. И. Ламанский, первый директор Госбанка, писал, что крестьяне сбережений не делали:

барину платили столько, сколько нужно было, а если что-либо откладывали, то скрывали за голенищами сапог или зарывали в землю.

Б. Н. Чичерин отмечал, что

у мужика деньги уходят не на одно вино; он просто не умеет их беречь. Века крепостного состояния, в соединении с размашистостью русской натуры, привели его к тому, что у него, так же как у барина, они уходят сквозь пальцы… Привычки к сбережениям у него нет, а где эта привычка не укоренилась, там благосостояние неизбежно понижается.

Возникала эта привычка медленно и трудно.

Сопоставимая статистика сберегательного дела появляется в 1896 году (полностью сопоставимая – с 1897 года), после реформы государственных сберкасс, проведенной Витте. Население империи за 1896–1913 годы увеличилось в 1,4 раза; число сберкасс – в 2,2 раза; число книжек и сумма вкладов на них – в 4,3 раза (таблица 5 и диаграммы 17–19 в Приложении).

Численность сельского населения выросла за тот же период в 1,3 раза, количество же крестьянских книжек – в 6,9 раза, а сумма вкладов – в 7,2 раза. Более всего их было в Центрально-Промышленном районе. Крестьяне, наряду с общественными и частными служащими, были самой преуспевающей категорией вкладчиков.

Если суммировать показатели тех категорий вкладчиков, которые безусловно обнимают понятие «простой народ», то есть «земледелие и сельские промыслы», «городские промыслы», «фабрики, заводы, рудники», «услужение» и «нижние чины», то в 1896 году в сумме они имели 977 тыс. книжек с суммой вкладов 150,1 млн рублей, а в 1913 году – соответственно 5173,6 тыс. и 867,7 млн рублей. То есть число принадлежавших им книжек выросло в 5,3 раза, а сумма вкладов – в 5,8 раза. Если сберкнижки вкладчиков этих категорий в 1896 году составляли 49 % всех книжек, то в 1913 году – уже 60,1 %.

Таблица 5. Распределение книжек с вкладов по родам занятий вкладчиков в государственные сберкассы в 1896, 1906 и 1913 годах (в штуках и тысячах рублей; без вкладов в процентные бумаги)

Специальный интерес вызывает вопрос о развитии сберегательного дела в годы аграрной реформы Столыпина.

За 1906–1913 годы общее число книжек всех категорий вкладчиков увеличилось на 60,4 %, а сумма вкладов на них – на 64,0 %.

За те же годы число крестьянских книжек возросло в 1,82 раза, а сумма вкладов – в 1,83 раза. Другими словами, крестьянские сбережения росли быстрее, чем сбережения по стране в целом.

Все это говорит о росте благосостояние населения страны вообще и крестьян в частности в годы реформы; увеличение вкладов крестьян более чем на 80 % всего за восемь лет впечатляет.

Важно отметить, что более чем в 30 губерниях доля крестьянских семей (принимая их среднюю численность в 6 человек), имевших сберкнижки, превышала 10 %, в 14 – 20 %, а в Ярославской, Тверской, Московской, Эстляндской, Костромской и Владимирской она была выше 30 %; в Ярославской губернии составила 68,1 %, в Тверской – 47,4 %.

Однако погубернский анализ сбережений выявил неожиданный факт: в целом ряде губерний, прежде всего губерний Юга России, темпы роста сбережений сельских жителей явно замедлились в сравнении с 1897–1905 годами, в некоторых из них сумма вкладов даже снизилась.

Оказалось, что крестьяне губерний, в которых было отмечено падение показателей, несли свои сбережения в кредитные кооперативы, которые за счет более высоких процентов по вкладам и отсутствия ограничений по их сумме после 9 ноября 1906 года успешно конкурировали со сберкассами.

Накопления крестьян были намного больше, чем показывает статистика. Недоверие к открытому размещению сбережений оставалось, судя по источникам, весьма сильным, и не все крестьяне каждую лишнюю копейку немедленно несли в сберегательные кассы или кооператив.

С. Н. Прокопович отмечает, что

у крестьян, кустарей, ремесленников и мелких торговцев несомненно есть сбережения, но эти сбережения прячутся от нескромного взора, это – «спящие деньги», хранимые населением в чулках, мотках ниток, печурках, под стрехою и т. д. ‹…›

На юге, например, крестьяне закапывают деньги в полотнах в землю. В Туркестане туземное население совершенно не несет вкладов в кооперативные товарищества. Вообще крестьяне стараются скрыть, сколько у них сбережений. Старообрядцы считают за грех получать проценты на свои деньги и потому предпочитают их хранить дома.