Цена счастья - [55]
— Я... Я отдала бы за тебя жизнь, — всхлипывала Мари-Лизет. — А ты... Ты хотел убить меня как собаку... Собаку, уже выполнившую свой долг.
— Ну хорошо, — заметил он, явно вновь пребывая в отличном расположении духа. — Ты сама говоришь, что готова отдать за меня жизнь. Так что я просто ловлю тебя на слове.
«Он не подозревает, что у нее с собою револьвер», — подумалось мне. Происходящее не умещалось в моем сознании. Голова кружилась. Боль в запястьях и щиколотках доводила меня до безумия и, конечно же, влияла на мое восприятие.
Судя по всему, Мари-Лизет не поняла последней фразы, сказанной Фарамоном, поскольку я услыхала, как она, заикаясь, произнесла:
— И ты полагаешь, что моя любовь к тебе так велика, что я после всего буду молчать? О нет, Фарамон, не буду даже ради своей собственной безопасности. Я выложу все. Все с самого начала. Я расскажу, как ты поджег охотничий домик, чтобы уничтожить своих братьев и племянников. Расскажу, как ты вызвал сердечный приступ у своего отца. О-о, были ли на белом свете когда-нибудь такие монстры, как ты?
Последнее обвинение явно задело его.
— Несчастный случай, — спокойно заявил он. — И тебе это хорошо известно. Я просто отправился к Жан-Пьеру, дабы попросить его походатайствовать перед отцом о назначении мне ренты. Ведь даже мальчики получали что-то на свои нужды. А мне всегда приходилось выпрашивать деньги как милостыню, если я нуждался в деньгах. Это было невыносимо.
— Но ты же понимал, что он откажет. Он уже и раньше неоднократно отклонял подобные предложения.
Голос Фарамона начал наполняться яростью.
— Да, это был пример того, как Жан-Пьер обращался со мною. Высокомерно улыбаясь, он заявил, что я будто бы человек абсолютно безответственный, а потому не могу обращаться с деньгами. Тут-то я и потерял контроль над собой и ударил его. Он же упал, ударился головой о край стола и потерял сознание. Тут же упала керосиновая лампа, разбилась, и — начался пожар. Но я не специально устраивал пожар, можешь мне поверить.
— И несмотря на это, ты ничего не предпринял, чтобы спасти их, — голосом прокурора напомнила она. — Ведь ты сам сказал мне, что Жан-Пьер был без сознания. А может быть — и мертв...
— Нет, готов поклясться, что он был еще жив тогда. Он дышал. Я никогда бы не смог убить своего собственного брата!
Она рассмеялась каким-то необычно резким смехом.
— Ну да! Мишель также был твоим братом. А как насчет ребят? Я имею в виду твоих племянников. Тебе же было известно, что все они изрядно выпили, а потому едва ли проснутся... И несмотря на это ты ушел и оставил их гореть вместе с домом.
— Но тебе-то тогда тоже не пришло на ум напомнить мне, что я должен вернуться назад и спасти их. А ведь ты ожидала меня тогда в лесу, — продолжил он.
— О Господи! — прошептала она. — Я действительно не сделала этого.
Внезапно он весьма по-деловому заявил, что вообще было свойственно ему с его вечными колебаниями настроения:
— Ну хорошо. Все это давно в прошлом. Однако смерть Дениз и людей с вокзала уже не объяснишь ничем. Так что сама понимаешь, что мне придется убить и тебя. Не сделай я этого, у меня не будет больше ни одного спокойного дня. Нет, я не собираюсь прожить всю оставшуюся жизнь под дамокловым мечом...
Я услышала шаги, а затем голос Мари-Лизет:
— Стоп! Еще шаг — и я стреляю!
— Что? Стреляешь из этой игрушечной пушки? — Он презрительно рассмеялся, — да ты не сможешь ничего сделать мне, Мари-Лизет. И даже сейчас, когда я буду убивать тебя. В этом проявляется превосходство мужчины над женщиной.
По всей видимости, она не опустила оружия, поскольку он добавил:
— А кроме того — ты отвратительный стрелок.
— Фарамон, я предупреждаю тебя! Еще шаг и...
Прозвучал выстрел. За ним последовал вскрик. Но это был скорее возглас удивления, чем свидетельство боли. Наверное, они боролись друг с другом. Затем я услышала крик. Это был крик, преисполненный муки. Не знаю, кто из них мог так кричать. Затем раздался второй выстрел. На сей раз он, видно, достиг цели. Кто-то издал стон, и раздался звук падающего на пол тела.
Кто остался в живых? Но в конце концов, какая мне разница? Ни один, ни другой не могли себе позволить оставить в живых меня.
23
Вскоре я поняла, кого сразил выстрел. Я услышала, как что-то волокут по полу, а затем Фарамон тихо произнес:
— Боюсь, ma bella[18], мне придется на какое-то время спрятать тебя где-нибудь там, на задах. А потом подумаем, что делать с тобою.
Он двигался в моем направлении. И когда он собрался уложить в стойле рядом со мною безжизненное тело, то обнаружил меня.
— Леонора! — с ужасом воскликнул он. — Что вы тут делаете?
Выпрямившись, он провел рукой по затылку.
— C'est un beau gachis ca![19]— простонал он. — Вот стерва! Теперь вы едва ли поверите мне...
Во рту у меня торчал кляп, так что единственные звуки, которые мне удавалось издавать, были этаким слабым мычанием. Улыбаясь, он покачал головой. Он отлично понимал — в теперешнем состоянии я не представляю для него никакой опасности.
— Ну нет, моя дорогая. Лучше уж я не буду вытаскивать вам кляп изо рта. Боюсь, в противном случае мне пришлось бы выслушать от вас бездну упреков. А мне трудно будет их перенести. Я всегда отличался повышенной чувствительностью.
Чтобы найти деньги для участия в Международном конкурсе молодых исполнителей, пианистке Саше Ерохиной пришлось испытать горечь унижений и разочарований, боль утраты и остроту риска. И, когда девушка почти отчаивается, фортуна все же улыбается ей: Саша едет в Японию. Ее нелегкий труд, упорство и талант будут щедро вознаграждены, а любимый человек поймет и простит…
Они были великими актрисами, примами, звездами. Однако эти женщины играли свои роли не только на сцене, но и в жизни. В этом их сила — и их слабость, счастье и великая бела. И все же… Прожить несколько жизней — чудесный дар, которым наделены лишь единицы: Вера Холодная, Айседора Дункан, Анна Павлова… Все они любили и были любимы… Об актрисах, их счастливой и несчастной, великой и мимолетной любви читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Анастасия Глазунова, работающая секретаршей в престижной фирме, решила изменить свою жизнь, порвав отношения с драматургом Никитой Шиловым и заняться бизнесом. Но новая любовь неожиданно врывается в ее жизнь, ставя в тупик и заставляет принять неординарные решения.
Ее считают «Стервой», но это она рассматривает как комплимент.Она научилась жить по своим правилам, не читать сказки, а писать их самой в реальности. Но ее взгляд на жизнь меняется, когда понимает, что ничто женское ей не чуждо. «Она вытянула губы к своему отражению в зеркале и произнесла: – Боже, сотворил же ты такую умную и прелестную женщину, как я».«Привлекательна, чертовски привлекательна. Ну, кто устоит? Одним словом – Стерва! Но, увы, за все надо платить, – произнесла она чуть грустно, – платить за свое материальное и моральное благополучие, за свою независимость.
Что такое наша жизнь? Череда каких-то мгновений... Временами ярких и радостных... Временами серых и скучных... А иногда черных и печальных... И, несмотря ни на что, мы спешим жить. Но что, если впереди нас ждет не долгая жизнь, а даровано только мгновение...
Мой личный взгляд на то, как могло бы состояться интервью с вампиром :) Писалось под особое настроение и под строгим контролем Музика. И вот что получилось :) Огромнейшая просьба. Не воспринимайте данный текст, как что-то серьезное и шедевральное – Аффтор просто издевалась над героями :)
Обаятельный и сексапильный бизнесмен Арман Гамилтон неожиданно предлагает милой и доверчивой девушке Кристине Адамс выйти за него замуж. Она не понимает, что им движет, но влюбляется в него и соглашается. Уже не за горизонтом пышная свадьба, как вдруг все меняет один-единственный звонок…
Семнадцатилетним подростком Дебора Вермонт влюбилась в своего дальнего родственника. Уверенная во взаимности их чувств, она неожиданно узнает, что он помолвлен с другой.Девушка убегает из дому и возвращается туда лишь спустя десять лет. Она считает, что к прошлому нет возврата, но в глубине души по-прежнему тоскует по своей первой любви.Что ждет ее в родовом гнезде?..
Полудетская влюбленность Дорри Пресли рухнула в один миг. Она случайно подслушала, как ее кумир, двадцатидвухлетний Данк Эшби-Кросс, жаловался собеседнику, что нескрываемой интерес к нему пятнадцатилетней девчушки ставит его в неловкое положение.Дороти и Дункану было суждено вновь встретиться лишь десять лет спустя. Догадайтесь, уважаемые читательницы: кто из них сделает первый шаг к примирению, к новым отношениям?
На званом обеде героине романа, Кристи Карлтон, приходится выслушать несправедливые обвинения от человека, с которым она едва знакома.Казалось бы, Кристи должна возненавидеть своего обидчика, но события принимают неожиданный оборот…