Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - [44]
К концу мая выбор, стоявший перед Германией, проявился со всей очевидностью. Wirtschaftsdienst в поразительно откровенной статье призывал правительство Рейха сделать необходимые шаги, – если уж оно определенно решило не проводить девальвацию[258]. По мнению журнала, отказ от девальвации указывал на фундаментальное различие между либеральной экономической политикой таких стран, как Великобритания, и складывавшейся национал-социалистической системой управления экономикой. Если девальвации не будет, то тогда у страны не оставалось альтернативы – только создать новую и мощную систему экономического контроля, и как можно быстрее. При этом Wirtschaftsdienst не стеснялся в выражениях. Если германское правительство намеревалось решительно порвать с либеральным экономическим строем, то ситуация, в которой оно оказалось, напоминала начало войны. Оставаться в обороне было опасно. Властям Рейха следовало перейти в наступление и принять намного более всеобъемлющие меры контроля над импортом и содействия экспорту, вне зависимости от того, как это скажется на отношениях с торговыми партнерами.
Wirtschaftsdienst верно ощущал, в какую сторону дует ветер в Берлине. К началу лета 1934 г. имевшиеся в распоряжении Шахта информационные каналы – в первую очередь еженедельник Der Deutsche Volkswirt – при полной поддержке со стороны военных были мобилизованы на проведение согласованной кампании против Шмитта, министра экономики. Полковник Георг Томас, начальник экономического отдела Министерства обороны, был преданным шахтовцем. В начале лета 1934 г. он забросал и своего министра, генерала Бломберга, и Вильгельма Кепплера, личного экономического советника Гитлера, меморандумами с призывами к созданию новой системы экономического регулирования. Параллельная и некоординированная система, при которой Рейхсбанк распределял иностранную валюту, а Министерство экономики пыталось непосредственно контролировать торговлю при помощи надзорных агентств, не работала. В ней имелись «дыры», и отчаянные попытки немецких бизнесменов использовать эти лазейки влекли за собой контрпродуктивные последствия. Поскольку надзорные агентства занимались только сырьем, импортеры увеличивали ввоз более дорогостоящей готовой продукции. Ограничения не распространялись на клиринговые соглашения с Нидерландами и Швейцарией – поэтому импортеры вели торговлю через эти страны. Для того чтобы достать иностранную валюту, германские коммерсанты стали брать новые краткосрочные займы у зарубежных банков, нередко под запредельные проценты. Между тем валютные резервы Рейхсбанка продолжали таять от месяца к месяцу и Шахт почти ничего не делал для того, чтобы преодолеть эту тенденцию. Более того, трудно избежать вывода о том, что Шахт, не пытаясь стабилизировать ситуацию, сознательно шел на обострение кризиса, тем самым подрывая позиции Шмитта.
Напряжение достигло максимума во второй половине июня, после того как Шахт 14 июня объявил полный мораторий по выплате внешнего долга и был введен новый режим ежедневных выдач иностранной валюты. Это не только вызвало кризис в отношениях Германии с другими странами, но и сделало Шахта полным хозяином ситуации. Незадачливый Шмитт не мог противостоять Шахту. Болезнь, подкосившая министра, дала ему удобный предлог для ухода из большой политики и возвращения на влиятельную должность в страховой отрасли. Однако главные должностные лица в Министерстве экономики были сделаны из другого теста. Под руководством статс-секретаря Ганса Поссе (1886–1965) министерство предприняло последнюю попытку изменить ход событий. Поссе был давним служащим министерства, отвечавшим за торговую политику, и в прошлом поддерживал Национал-либеральную партию Штреземана. Но он в полной мере воспользовался Machtergreifungом, после отставки Гугенберга и вступления в Нацистскую партию в ноябре 1933 г. получив свою высокую должность в рейхсминистерстве[259]. Летом 1934 г. Гитлер, по-видимому, даже недолгое время видел в нем возможного преемника Шмитта. Поссе, несомненно, понимал, куда ветер дует, но с трудом отказывался от принципов либерализма. В начале июля он со своими подчиненными составил план управления зарубежными счетами Германии, основанный на схеме, предложенной гауляйтером Гамбурга Винцентом Крогманом (1889–1978), в идеях которого отражалась склонность подчиненной ему территории к коммерции и свободной торговле. В качестве новообращенного национал-социалиста Крогман не оспаривал решение своего фюрера упорно сохранять официальную стоимость германской валюты. Вместо этого Крогман предлагал создать «псевдорынок» иностранной валюты, на котором баланс спроса и предложения должен был поддерживаться с помощью ценового механизма, а не посредством мер бюрократического регулирования. Все экспортеры по-прежнему бы сдавали свою валютную выручку в Рейхсбанк. Взамен они бы получали не рейхсмарки, а валютные ваучеры. Эти ваучеры давали их держателю право на получение иностранной валюты. Суть идеи Крогмана заключалась в том, чтобы разрешить свободную торговлю этими ваучерами. Предлагалось обменивать их на рейхсмарки – не по произвольному курсу, установленному чиновниками Рейхсбанка, а посредством процесса конкурентного торга между различными заинтересованными игроками, которым иностранная валюта требовалась для импорта дефицитных товаров или для выплаты внешних долгов. Этот внутренний «обменный курс», таким образом, определялся бы рыночными силами, что привело бы к спонтанной «внутренней» девальвации рейхсмарки. Критики отмахивались от плана Крогмана как от еще одной нелепой валютной схемы, но на самом деле аналогичная система была создана в начале 1934 г. в Австрии и в ходе германских дебатов на нее часто ссылались в качестве образца
