Цена посвящения: Время зверя - [58]

Старшина шел впереди, предупредительно отводя от начальства колючие ветки, свисавшие над тропой.

Передвигался он на удивление шустро на своих выгнутых колесом ногах.

Злобину вспомнилось, что в армии с ним служил такой же конек-горбунок, внешне несуразный, словно весь из горбылей сделанный. Грудь вогнута, ножки колесом, шея цыплячья. Но жилистой силы в нем скрывалось немерено. На всех кроссах в полной выкладке прибегал первым. И хотя был простаком на вид, оказался смекалист и пронырлив до жути. Косил под дурака, когда надо, да так, что хоть сейчас комиссуй по статье «имбецилия средней тяжести». Но устроиться писарем в штаб полка ума хватило. И на дембель ушел в первой партии, да еще с рекомендацией замполита на работу в органах МВД. Сейчас наверняка милиционерствует в своей таежной глубинке.

— Александр, не знаю, как по батюшке, ты в армии кем был? — спросил Злобин.

— Звать меня Александр Васильевич, как Коржакова, — ответил, оглянувшись, старшина. — А в армии я всем был. Рядовым, ефрейтором, младшим и просто сержантом. Под дембель старшего дали. В школу милиции рекомендовали, вот даже как!

Злобин шел сзади, поэтому, не таясь, широко улыбнулся.

— Надо было оставаться, с такими темпами до генерала бы дорос.

— Не-а! До генерала бы не дорос. У генерала свои дети есть. А если ты не генерал, в армии делать нечего. Я так думаю.

— Зачем в милиции тогда старшиной тянуть?

Александр Васильевич быстро оглянулся, чтобы по лицу Злобина установить, шутит заезжее начальство или всерьез интересуется.

— Милиция армии не чета! — изрек он, вскинув заскорузлый палец. — Вот что Ленин про советскую власть сказал, не забыли? Советская власть — есть наша власть и электричество во всей стране. Во как!

Злобин впервые столкнулся со столь вольной интерпретацией слов вождя, в недавнем прошлом украшавших все заборы страны. За спиной услышал тяжкий вздох Ольги. Очевидно, дядя Саша витийствовал на политические темы с занудной регулярностью.

— Вот у меня в поселках свет вырубят, что останется? — продолжил развивать мысль Александр Васильевич. — Останется бардак, за который мне отвечать. Потому что я — власть. Единственная и неделимая на сто гектар вокруг. И я там буду один на один с контингентом. Старшина я или еще кто, уже не важно. Всяк ко мне со своей бедой бежит. Дядя Саша, выручай! И я выручу, порядок и правопорядок обеспечу. Но и ко мне отношение должно быть… А то огород просил прирезать. Не имеем возможности! И кто мне это говорит? Смагин Гешка! За которого я еще в школе все кулаки измозолил. Гнида был ужасная, за что и отгребал. А я, дурак, защищал. Ну а теперь он у нас начальство, ага! Целый председатель. — Он с оттяжкой сплюнул. — Или вот еще проблема. Набеспредельничали три хохла. Шабашники, что-то там строили у нас. С пьяных глаз… Оля, когда это было-то?

Оля тяжко вздохнула.

— Не приставайте вы к человеку, дядя Саш! Я уже все вам объяснила.

— А я спросить хочу у знающего человека. Можно же, Андрей Ильич?

— Можно, можно, — разрешил Злобин.

Старшина с особым уважением передал Злобину из руки в руку колючий хлыст малиновой ветки, загородившей проход.

— Ага, осторожненько! Было это на Восьмое марта, — зачастил он, тараня малинник дальше. — Хохлы на Женский день пережрались. Малолетку одну злостно ссильничали. Во все, так сказать, отверстия… Угнали «Москвич» и рванули в Москву. Я с напарником, значит, у Кирсановки выезд на трассу перекрывал. А как их остановить? Я две пули из «Макара» в колесо им и всадил. Третья, врать не буду, мимо ушла. Хохлов мы взяли. Они уже давно на зоне. А дядя Саша, простите, весь в… Патронов-то нет! — Он хлопнул себя по правому боку, где под бушлатом бугрилась кобура. — Где я их возьму? Рапорт написал, как полагается. Ответа нет. Как проверка, так я, как дурак, полупустой магазин показываю. Мужики ржут. А начальство говорит, не дай бог, полный магазин покажешь. Служебное расследование сразу!

Он остановился. Развернулся лицом к Злобину.

— Вот вы мне разъясните. В Чечне их там ведрами, мешками жгут! А тут трех штук не допросишься. Ну куда это годится? Какая же я власть с полупустым магазином!

Губы его дрожали от неподдельной обиды.

— Дядя Саш, я же говорила, надо было всю обойму высадить. Тогда бы точно дали, — давясь от смеха, сказала Оля.

— Она права, — все, что мог, сказал Злобин.

— И-их! — Старшина рубанул ладонью воздух.

И пошел вперед, хрустко давя сапогами прелый валежник.

Оля с виноватым видом покрутила пальцем у виска, у всех, мол, свои тараканы в голове.

Злобин ускорил шаг, догнал старшину.

— Александр Васильевич, что за человек ваш егерь?

— Матвей? Нормальный человек, — не оглядываясь ответил он. — И мужик порядочный. Три года как к нам приехал, а порядок навел.

— Откуда приехал?

Вопрос был задан таким тоном, что старшина остановился. Развернулся, плохо отмытые руки, смутившись, убрал за спину.

— Значит, так. Матвей Петрович Сазонов. Сорок второго года рождения. Женат, жена — Александра Федоровна, на восемь лет младше, по образованию ветврач. Имеют двух дочек и сына. Дочки, тринадцать и пятнадцать, летом на кордоне живут, а весь год в Москве. Тетка там за ними присматривает. Сын тоже в Москве, в институте учится. Недавно женился, родил им внучку. До этого Матвей жил под Красноярском, егерствовал он там. Старший брат его стал шишкой в МЧС. Переманил поближе к Москве. Поговаривают, скоро к себе заберет, в начальники. Ну, что еще? Живет тихо, малопьющий. Бутылку в месяц, не более. По нашим меркам — конкретный трезвенник.