Цена посвящения: Время зверя - [44]

— Как вы странно сказали — «отсек».

Иванов пожал плечами.

— Ашот Михайлович раньше спецобъекты проектировал. Считайте, что жаргон. А я его ненароком подцепил.

— Понятно. Как я понял, в ту ночь он прошел этим маршрутом. Или есть еще один вариант?

— Можно через балкон по лестнице спуститься в холл. Из оранжереи несколько выходов на террасу, вы их видели. Но шел он именно здесь. Я слышал. — Он указал на ближайшую дверь. — Это мой.

— А его?

Иванов подошел к двери напротив. Достал из кармана ключи. Тихо щелкнул замок. Потом он приложил палец к косяку. Раздался еще один щелчок.

Приоткрыв дверь, Иванов занес ногу через порог и вдруг оглянулся.

Злобин отметил, что лицо у Иванова сделалось дряблым, то ли от волнения, то ли от испуга.

Иванов резко нагнулся, поднял с пола лежащий за порогом бумажный прямоугольник размером с визитку. Сунул в карман. Шагнул через порог.

— Смотрите так, дальше не пущу, — произнес он, давясь сиплой одышкой.

Злобин встал на пороге. Провел взглядом по кабинету. Увидел то, что и ожидал. Умеренная роскошь интерьера и полный комфорт для работы.

— Все? — спросил Иванов.

Злобин не стал обращать внимание на плохо скрытое раздражение в голосе Иванова.

— С тех пор ничего не трогали?

— Нет. Опечатывать я не стал. — Иванов кивнул на косяк. — Но перекодировал систему. Сейчас открывается только на мой палец.

Злобин стоял близко и отчетливо смог разглядеть, как дрожат желваки на скулах Иванова.

— Все, Василий Васильевич. Спасибо за содействие.

Злобин отступил в коридор.

— Не за что, — с трудом выдавил Иванов.

Захлопнул дверь. Приложил палец к косяку.

— Проводите меня, — попросил Злобин.

— Сюда.

Они вышли на балкон, под яркий свет, падающий с потолка. Широкая лестница спускалась в холл, превращенный в зимний сад.

«Здорово», — невольно восхитился Злобин.

Но вслух ничего не сказал. Подумал, что не раз выезжал «на труп», но впервые оказался в таких интерьерах. Оказалось, разница не принципиальная. То же тягостное ощущение беды и безысходности. Не только несчастные семьи похожи, но и осиротевшие дома уравнивает беда.

Иванов подвел его к мощной входной двери. Остановился.

— Я жду ответной любезности, Андрей Ильич, — сказал он.

Злобин отметил, что Иванов успел взять себя в руки. Лицо от этого веселее не стало, но больше не каменело от едва сдерживаемых эмоций.

— Какой?

— Не сочтите за труд письменно уведомить о результатах. Если будет принято решение опротестовать решение местного ГОВД, дайте знать незамедлительно.

— Конечно. У меня есть ваш телефон.

— А у меня в памяти — ваш. — Иванов похлопал себя по поясу, где висел мобильный.

— Вот и прекрасно. Стоит ли говорить человеку, служившему в органах…

— Да тыщу раз сам говорил! — Иванов поморщился. — Конечно же, позвоню, если что-нибудь всплывет.

Злобин протянул руку. Иванов пожал ее, как показалось Злобину, несколько торопливо. Чувствовалось, что Иванову все уже в тягость, доигрывает роль на пределе.

Мощная дверь открылась на удивление легко.

В лицо ударил влажный ветер.

Злобин запахнул плащ и быстро сбежал по лестнице.

Мокрая крошка захрустела под подошвами.

Он оглянулся.

На пороге дома, набитого сигнализацией и тайнами, стоял пожилой мужчина в мешковатом костюме и смотрел ему вслед.

Злобин помахал на прощанье рукой. Мужчина захлопнул дверь.

Активные мероприятия

Иванов медленно растер лицо. Старательно выровнял дыхание. Лишь после этого достал из кармана бумажку.

«Я был здесь десять минут назад. Догадайся, как попал в дом?»

Почерк уверенного в себе человека, буковка к буковке, строчки не пляшут.

Иванов скомкал записку, тихо застонав.

На вялых ногах прошел через оранжерею, поднялся по лестнице, тяжко ступая на каждую ступеньку. Наверху перевел дух.

Вошел в свой кабинет. Он был обставлен богаче, чем тот, в котором принимал Максимова.

Иванов подошел к большому письменному столу, уперся руками в столешницу. Сипло откашлялся. Взял рацию.

— Я — первый. Доклад.

— Седьмой на связи. Объект отъехал. Движется в сторону лесничества.

— Второй. Без происшествий.

— Третий. Без происшествий.

— База. Без происшествий.

Иванов выслушал доклады постов, прошептал ругательство и громко сказал в рацию:

— Усилить наблюдение.

Ткнул пальцем в клавиши компьютера. На мониторе появилась картинка, разделенная на четыре части. В каждой, как на черно-белом фото, застыло изображение дома и его помещений.

Иванов набрал команду, и кадры стали мелькать, отматывая изображение назад. Иванов нажал клавишу, и на экране в ускоренном режиме промелькнуло все, что происходило в доме и вокруг него за истекший час.

— Сучий потрох, — процедил Иванов.

Он задумался, покусывая нижнюю губу.

Резко потянулся через стол, выдвинул верхний ящик. Достал пистолет. Сунул в карман.

Вышел в коридор. У дверей кабинета Матоянца опустился на колени. Стал рассматривать темный ворс ковра, едва не прижимаясь щекой к полу. Сипло задышал от натуги.

— Ага! — выдохнул он.

Потер пальцем ковер. Поднес палец к глазам. На пальце остался налет мокрых песчинок.

Иванов, кряхтя, поднялся с колен. Отдышался.

Подошел к бра в виде грозди винограда, нажал бронзовую бусинку.

В стене тихо щелкнуло. Беззвучно открылась потайная дверь.