Цена посвящения: Время зверя - [33]

И получил бы Игнатий Леонидович за сокрушительную тайную власть прозвище Игнатий Лойола[16], кабы не внешность. Выглядел Игнатий Леонидович форменным пиковым королем. Чернявый коротышка с щекастым лицом клинышком. Глаза тоже черные, буравчиками. И вечная полуулыбка на полных губах.

Он попробовал побуравить лицо Злобина взглядом. Но ничего не вышло. Буравчики соскользнули, как с алмазной грани.

Злобин и раньше считал себя не робкого десятка, гляделками холодного пота у казака не вышибить. Но с тех пор как шагнул за Порог, в слепящий свет, стал ощущать себя просто в броне. Не то что зырки начальственные — пули отскакивать будут. И не было в этой уверенности в себе ни вызова, ни похвальбы. Одна сдержанная мощь и спокойствие. Как у танка, пока не заревели движки.

— Андрей Ильич, ты часом на диету не сел? — неожиданно и не к месту спросил Игнатий Леонидович.

— И не думаю. Я мясоед со стажем и родословной.

— Вот и не поддавайся пропаганде. Ничего хорошего от диет и таблеток не бывает. Только язву наживешь. — Он еще раз оценивающе скользнул по Злобину взглядом. — Однако выглядишь, словно на овсянке с йогуртом сидишь. Свежо и молодцевато. По виду даже и не скажешь, что с наскока такое дело раскрутил.

Игнатий Леонидович притянул к себе папку с делом. Левой рукой, как отметил Злобин. Правую он держал под столом. Обострившееся до крайности обоняние, — еще одно изменение в организме, — донесло до Злобина слабый запах бинтов и антисептика.

«Рудольф», — почему-то пришло на ум Злобину.

То ли имя заморское, то ли кличка пса с родословной. И его собственная правая кисть вдруг сжалась от укола боли.

Игнатий Леонидович похлопал ладонью по папке.

— Что там с муделем этим, Груздем? — спросил он.

— Начал давать показания. Попросил в камеру бумагу. С утра сидит и пишет.

Брови над глазками-буравчиками взлетели вверх.

— Что-то больно рано. Может, игру какую затеял?

— Все может быть, Игнатий Леонидович. Как тут угадаешь? — Злобин пожал плечами. — Почитаю, тогда и определюсь.

Игнатий Леонидович пожевал полными пунцовыми губами. Скосил глаза на папку.

— С Груздем разбираться будем отдельно. Долго и кропотливо, — после долгой паузы начал он. — И подельника его…

— Алексея Пака, — подсказал Злобин.

— Да, — кивнул Игнатий Леонидович. — И его, опера заслуженного, с крючка еще рано отпускать. Много натворили, много знают… Рвать эту нечисть из наших рядов нужно беспощадно! Выжигать, черт возьми, каленым железом. Чтобы другим, особенно молодежи, неповадно было… — Он неожиданно перешел на замполитские нотки, но сразу же, словно устыдившись, сбавил обороты. — Но работать с ними надо тонко. Без лишнего шума. И не торопясь. Не ко времени сейчас сор из избы выносить. Согласен?

Злобин газеты читал и слухи коридорные прослушивал. Игнатия Леонидовича, короля пикового, он понимал. Не пики нынче козыри…

Их общий шеф — генпрокурор Скуратов — с открытым забралом рвался расследовать дефолт. Занятие, по мнению Злобина, безнадежное.

Для начала не мешало бы ввести статью «хищение собственности в астрономических размерах». Ведь, как выясняется, хапнули разом аж четыре миллиарда долларов! И не мужики сиволапые, всем миром навалившись, понатырили барского добра, не оккупанты золотой запас страны на танках вывезли, а свои, кремлевские и белодомовские постарались. А со своих какой спрос? И в розыск как-то глупо подавать. Вон они, рожи, всенародно проклинаемые, в телевизоре мелькают. Дают интервью, не сходя с места преступления.

В кандалы бы их да на Лобное место. Но не дадутся. И не дадут. По глумливым ухмылочкам и наглым глазкам видно, что знают, чье сало съели. И на что то сало пошло. У избирателя им под носом водили и шестеренки избирательной машины им смазывали. Коржаков, хоть далеко и не интеллигент, встал в толстовскую позу «не могу молчать» и все выложил. И потребовал пересмотра итогов выборов. Будто в стране остались деньги на еще одни!

Но даже не в деньгах дело, а в принципе. У нас, конечно, маразм демократии, но не Америка же все-таки. Это там за минет двухлетней давности Клинтона на допросы тягали. И не Латинская мы Америка, хоть и очень похожи. Есть у нас свои олигархи, и генералы есть, и жируют не хуже, а народ чуть ли не в набедренных повязках ходит и сытую жизнь только в сериалах видит. Даже по парламенту, как в Чили, из танков постреляли. Но это все видимость, потемкинская деревня, турками построенная. Камуфляж для получения кредитов.

А по сути мы — Россия, мать вашу и нашу! И чтобы какой-то прокуроришка в отставку царя отправил? Отродясь такого не бывало. Кушаком лейб-гвардейским, табакеркой в висок, бомбой, пулей в Ипатьевском подвале, врать не будем, — случалось. Но по прокурорскому постановлению и решению суда — ни-ни. Даже думать забудь! Потому как — Россия.

Игнатий Леонидович, посверлив Злобина глазками, счел, что политинформация усвоена, и перешел к сути:

— Раз согласен, то дело я у тебя заберу. — Он подтянул папку почти под локоть. — Для почина с тебя достаточно. А следствие поведут люди более осведомленные в московских реалиях и лучше ориентирующиеся в местных условиях. Ты же у нас совсем недавно, еще не успел нужными связями обрасти, так?