Цена короны - [64]

Соседи рассмеялись. Рассказчик обвел их довольным взглядом, снова поднес кружку к губам, сделал большой глоток и смахнул с усов обильную пену.

– Ты забыл последнюю фразу, уважаемый, – подал голос молодой человек, который, наверно, с самого дня Катаклизма сидел здесь с одиноким кубком вина.

– Какую? – удивленно спросил бородач.

– «Беги, беги… дурья твоя башка, – пробурчал старик, глядя вслед неуклюже подпрыгивающему скелету».

– А вот я знаю, чем закончилась бы ваша история, – вмешался широкоплечий парень – судя по одежде, он до недавнего времени водил караваны верблюдов в Кандию. – Приперся бы некромант, колехционера пришиб, а колехцию перевез к себе в лабораторию. Вдруг у какого чудища головы не хватит…

Флайри так и не поняла, что заставило ее обернуться. Во всяком случае, она успела увидеть, как вошедшая в трактир незнакомка скинула широкий дорожный плащ – таким движением, словно его должен был принять стоящий сзади услужливый спутник… Но в последний миг она сама подхватила тяжелую ткань и небрежно перекинула через локоть.

Посетители – исключительно мужского пола – встретили это маленькое представление восхищенными возгласами. Впрочем, не очень громкими. Вид аккенийского меча, который покачивался на бедре у незнакомки, не оставлял места сомнениям по поводу занятия, коим она зарабатывала на жизнь. Распустивший в присутствии подобных дам язык, а тем более руки, рискует и языком, и руками, а также тем, что в приличном обществе не поминается.

Так или иначе, но ни одно из замечаний не нарушало законов пристойности – а посему не стоило внимания, и женщина направилась прямо к стойке.

На ней была простая рубашка из небеленого полотна, свободные кожаные штаны, стянутые на талии широким ремнем, и замшевая безрукавка. Флайри почти не сомневалась, что между простеганной кожей и подкладкой вложены стальные пластинки, способные спасти и от не слишком сильного удара ножом, да и от стрелы, если она не выпущена в упор. Словом, обычное одеяние наемницы. Достаточно удобное для того, чтобы провести день в седле, и достаточно привлекательное, чтобы будущий наниматель не перепутал ту, которая будет его защищать… с той, от кого следует защищаться.

Но внимание Флайри привлек отнюдь не наряд незнакомки.

В каждом движении воительницы чувствовался такой избыток силы, что мнилось: окажись на пути у этой женщины стена – и камень расступится, чтобы пропустить ее… А она пройдет и даже не заметит, как люди не замечают примятой травы под ногами.

Чем-то она напоминала снежного барса, которого как-то привезли в дар Адрелиану горцы-йордлинги…

При мысли о лорде-регенте у Флайри заныло сердце, и она прижала к груди кусочек пергамента, словно это был могущественный артефакт, способный исцелять боль. В общем, так оно и было.

Покидая Туллен, Флайри прихватила с собой кусок пергамента – набросок, сделанный два года назад заезжим живописцем. Адрелиан не любил позировать для портретов, поскольку считал это ненужной тратой времени. Разочаровавшись в попытке переубедить лорда-регента, художник сделал рисунок во время пира, а потом подарил Флайри. Тогда она еще посмеялась: зачем ей портрет, когда оригинал у нее перед глазами. Но воистину, сам Пресветлый Сеггер надоумил ее принять это скромное подношение…

Наложница продолжала наблюдать за незнакомкой. Женщина была не слишком высока ростом, хотя выше Флайри, и хрупким сложением не отличалась. Узкая ладонь небрежно покоилась на длинной рукояти меча, предназначенного для работы как одной рукой, так и двумя. Лицо ее Флайри разглядеть не успела.

Зато отметила, что наемница не облокотилась на стойку, как делали большинство посетителей, а просто остановилась и положила ладонь на широкий дубовый прилавок… Даже не всю ладонь, а одни только кончики пальцев.

– Доброй ночи, почтенный. Да благословит Сеггер вас и ваше заведение.

В ее голосе было столько теплоты, что одна эта фраза могла растопить все северные ледники… А следующая, очевидно, предназначалась для южных:

– У вас найдется свободная комната на ночь?

Трактирщик, который уже давно взирал на гостью, точно пес на хозяина в ожидании косточки, расцвел.

– Конечно, уважаемая! Целых две… Желаете осмотреть? Замки новые, магическая завеса от шума…

– Замечательно. И сколько с меня?

Возле стойки, словно по волшебству, возник лохматый парнишка. Женщина передала ему плащ, проворковала что-то дружелюбное. Парень заулыбался, неуклюже поклонился и повел ее вверх по скрипучей лестнице, на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.

Пресветлый Сеггер… Как она поднималась! Лучшие аккенийские танцовщицы, исполняющие «Игру змеи и птицы», рядом с ней показались бы не намного изящнее торговок, идущих с корзинами на базар…

Нет, не торговок, а тех же танцовщиц, только выученных не в столице Аккении, а в каком-нибудь Гринаке или Нерфе. Наивных дурочек, что прогуливаются по пиршественному залу после выступления и изо всех сил стараются понравиться какому-нибудь именитому – или не слишком именитому – сайэру.

Задумывается ли вода, текущая по камням, или ветер в листве, нравится она кому-то или нет?

Флайри проводила незнакомку взглядом. Редкая женщина в такой ситуации не ощутит укол зависти… и не попытается отыскать у вызвавшей зависть хоть какой-то изъян. Флайри не была исключением. Судя по голосу, дама уже не первой молодости, подумала она, делая большой глоток из кружки. Посетители явно оживились. Не требовалось напрягать слух, чтобы понять: ближайшую стражу будут говорить только о наемнице. Похоже, это старая знакомая хозяина… Последнее обстоятельство мешало гостям озвучить свои фантазии по поводу того, каким образом мальчик показывал ей комнаты: по залу сновали служанки, а у девушек, как известно, чуткие ушки и длинные язычки. Правда, любой был бы не прочь оказаться на месте паренька… даже если мечты так и остались бы мечтами.