Цена короны - [52]

– Возможно… – епископ оглядел камеру, потом его взгляд остановился на еле заметной трещине, которая пересекала одну из каменных плит на полу. Трещина напоминала то ли перекресток трех дорог, то ли гадательный символ «йеи», означающий непредвиденную опасность или денежные затруднения. – Это нам еще предстоит узнать. Но кое-что магистр нам все-таки рассказал. А именно, о том, что неизвестные защитники лорда Адрелиана поручили ему установить две силовые точки. Обе находятся в пустыне. А теперь вспомните начальный курс силовой геометрии.

– «Если же силы для проведения данного обряда недостаточно…» Но почему только две точки? Обычно число точек нечетное – три, пять, семь. Если соединить эти точки, получится геометрическая фигура. В ее фокусе будет находиться место приложения…

– Совершенно верно. А теперь смотрите.

Он сосредоточенно посмотрел в переносицу отцу Брааму. Перед мысленным взором молодого инквизитора разворачивалась карта Лаара.

– Вот оазис Тай-Сурда, – негромко продолжал епископ. – Глухая дыра вдалеке от караванных путей. Если кто туда и наведается, так это разбойники или случайный отряд кочевников. Ближайшая башня слишком далеко, чтобы маги заметили вспышку силы. Разве что наблюдали за этим местом, но это вряд ли. Скорее всего, там мы уже ничего не найдем, только следы, но попытаться стоит… А вот Сандир, замок магноса Иеремиуса, откуда почтенный Балеог привез нам невесту для лорда-регента.

– Если точка приложения силы находится где-то между ними…

– Нет, – Хильдис Коот покачал головой.

На карте появилась светящаяся линия. Между ними вспыхнула яркая точка, и из нее начал вырастать луч. Пересекая темный кружок, он заставил его засиять ярким светом и продолжал расти.

– Туллен, – пробормотал отец Браам.

– Правильно. А вот третья точка силы, которая находится на том же расстоянии от столицы, что и две предыдущие…

Луч пересек тусклую волнистую полосу, обозначающую Халланские горы, замер, и на его конце засияла алая звездочка.

– Урангрунд?

– Вот именно. Заметьте, не Соултрад, как можно было ожидать. Это кое-что объясняет. Может быть, я ошибаюсь. Окончательные выводы сделаем после того, как осмотрим замок и оазис.

Епископ прикрыл глаза ладонью, словно свет мешал ему, и произнес, обращаясь явно не к отцу-дознавателю:

– Райва Мината и Реаса Фаркхарла – немедленно ко мне.

В этот миг послышался стук. Епископ опустил руку, прищурился, бросил на дверь пристальный взгляд и помрачнел.

– Сайрис Флайри… – пробормотал он. – Настроена очень решительно. Впустите ее, отец Браам. Посмотрим, что ей понадобилось.

Наложница осторожно перешагнула порог. Вместо пышных юбок, которые последнее время вошли в моду в столице, на ней были свободные броки из тонкого полотна, расширяющиеся книзу и стянутые на щиколотках тесьмой. Этот покрой любительницы верховых прогулок еще до Катаклизма позаимствовали у жен кочевников-хазгов.

– Ваше светлейшество, – голос женщины дрожал, но не от страха. – Ради лорда-регента, ради блага Туллена… я прошу вас и отца-дознавателя допросить меня на «зерцале истины».

– Но зачем, во имя Пресветлого Сеггера? – кустистые брови Коота поползли вверх. – Вас же пока никто не подозревает!

Флайри покачала головой.

– Когда королевство в опасности, свободен от подозрений лишь тот, чья невиновность доказана. Кому как не вам это знать, ваше светлейшество.

Огромные темные глаза в упор смотрели на него.

– В конце концов, сделайте это ради моего спокойствия. Я хочу убедиться, что не стала орудием врагов… пусть даже невольно.

В камере воцарилась тишина. Она казалась грузом, лежащим на плечах – грузом, который ни в коем случае нельзя уронить. С каждым мгновением он становился тяжелее, словно песчинки, падающие в незримых песочных часах, оседали на нем… и даже потолок камеры начал проседать под их тяжестью.

– Хорошо, сайрис Флайри, – слова примаса капитула Инквизиции падали каплями расплавленного свинца. – Вы правы. Но я молю Пресветлого Сеггера, чтобы вам не пришлось смотреть в «зерцало истины».

Глава четвертая Добрые дела не остаются безнаказанными

Флайри проснулась рано. За десять лет, прожитых с Адрелианом, она привыкла вставать чуть свет и не залеживаться в постели. Первое время она разрывалась между стремлением быть полезной лорду-регенту… и мучительным желанием отоспаться. Отоспаться за все бессонные ночи, которые провела среди развалин родного замка, в промороженных землянках, в трактире «Три подковы», где заменяла судомойку. За все ночи, когда пол вдруг начинает крениться, и ты покорно скользишь в уютную бархатную тьму, где нет ни свиста ледяного ветра, ни звона посуды, ни запаха вареных овощей и чада кипящего жира – только сон.

Лорд-регент ей в этом не препятствовал, кроме разве что тех дней, когда без ее помощи было не обойтись, – а они выпадали нечасто. И Флайри, проснувшись, обнаруживала, что постель уже остыла, а солнце уже поднялось в зенит и застыло, словно раздумывая, в какую сторону спускаться. При таких пробуждениях девушку терзало чувство вины. Сам лорд-регент, едва открыв глаза, как будто тут же вспоминал о срочных делах и вопросах, решение которых не терпит отлагательств. Это чувствовалось даже в минуты нежности, в коих он не отказывал своей возлюбленной. И выбираясь из объятий утренней дремоты, она следила, как Адрелиан быстро, хотя и без лишней поспешности, натягивает штаны и рубашку, расчесывает щеткой волосы – он никогда не прибегал для этого к помощи камердинера. При этом он обсуждал с ней, как договориться с кем-нибудь из магов об обводнении заброшенного замка, или говорил о новом указе против высокородных сайэров, проявляющих излишнюю жестокость к крестьянам… Так, словно они уже сидели за письменным столом в его кабинете.