Цена человека - [30]

- Ты где пропадаешь, бродяга? - Пручанский похлопал его по спине, отстранился. - Не звонишь. Ты вообще-то бываешь дома? Полгода не виделись.

- Работы много, ты, Виль, не представляешь.

- Конечно будет много, ты же сам её ищешь. Куда только Клара смотрит.

Из окон голос диктора объявил в память о погибших минуту молчания. Все замерли, подтянулись. Наступила тишина. Потом заиграл духовой оркетр. По улице мимо школьного двора промчалась стайка ребят. Пручанский кивнул:

- Посмотри на них, Лева. Вот она - цена победы.

- Нет, Виль, это не цена победы, это её результат. Сохраненные жизни, уцелевшие города, спасенный Ленинград. А цена победы, знаешь, она не дает мне покоя. Уже несколько лет. Я все чаще о ней размышляю. Все считают, что мы потеряли 20 миллионов жизней... На самом деле - больше, ведь никто не считал неродившихся. Я хочу в этом разобраться. ...Мысли об огромной и ещё по-настоящему не измеренной цене победы пришли к нему в начале пятидесятых годов, в период разработки историй болезни раненых для "Опыта советской медицины в Великой Отечественной войне". Не хватало времени. Математика, кибернетика, диссертация, учебные планы и методички поглощали его неумолимо.

- А как твои ребята? - спросил Пручанский.

- Растут, - Лев Евгеньевич оживился, - Женьке уже 16, Андрею скоро 14. Женька тянется к биологии, медицине. Но в армию не хочет, я на него не давлю. Будет поступать в мединститут. А Андрей - тот конструктор, может часами возиться со всякими механизмами. Разобрал будильник, потом, правда, собрал. Несмотря на кучу оставшихся деталей, будильник работает, представляешь?

Они ещё долго говорили о детях, вспоминали погибших одноклассников, подошла Клара Ивановна с Евгенией Ильиничной - женой Пручанского, Ахутин, Лобастов, постепенно набралось человек десять, решили идти на набережную, смотреть праздничный салют.

Домой вернулись, когда ребята уже спали. Лев Евгеньевич откупорил шампанское, они подошли к окну, выпили стоя.

_ За тех, кто не вернулся, - Лев Евгеньевич обнял её за плечи.

- Знаешь, Левушка... Как бы хотелось устроить дома большой праздник, пригласить всех, всех. Человек двадцать - тридцать.

- Вот получим квартиру и пригласим.

- Когда, Левушка? - Клара Ивановна безнадежно махнула рукой и присела к столу. - Ведь мы здесь шестнадцать лет. Ребята выросли. Женя скоро будет студентом... А у тебя даже нет своего письменного стола, его некуда поставить. Как ты закончишь докторскую, как напишешь все, что задумал?

- Мы прошли огни и воды, а трубы золотые - впереди, - он, как всегда пытался отшутиться.

- Огни и воды? Но как выдержать наш быт, Левушка, наш беспросветный быт? Ребята не знают, что такое своя ванна, у нас нет даже горячей воды. Ты посмотри на мои руки... - она встала, протянула ему свои ладони, потом снова заговорила, тихо, но решительно. - Как это так, какие-то скользкие типы, проходимцы проныривют мимо очереди, получают квартиры?! Мимо коренных ленинградцев, фронтовиков, мимо талантливых ученых, наконец. Где справедливость?...

Говорить убедительно она умела - безукоризненно правильная речь, ясная логика, хлесткие фразы. Она прекрасно понимала, что её Левушка, гордый человек и выпрашивать что-то для себя считает унизительным. Он, ходивший десятки раз к начальству просить и требовать за подчиненных, никогда не просил за себя. Все это она понимала, ей было жаль его, но иного выхода она не видела.

- Мася, не надо так, - он присел рядом. - Разве я не хочу? Но ведь очередь... Придется ждать.

- Да мы с тобой - уже олимпийские чемпионы по ожиданию! Я сама пойду к начальнику академии...

- Да ты что?! - Лев Евгеньевич взвился со стула и в волнении заходил по комнате.

- А что мне остается делать, Левушка?

- Ладно, я сам схожу, обещаю, - он вздохнул, присел к столу и наполнил шампанским бокалы. - Выпьем за нашу удачу.

Так они получили отдельную квартиру на Гданьской улице. Но предварительно всему семейству пришлось освоить несколько строительных профессий: каменщиков, штукатуров и маляров. Город был согласен выделить академии квартиру, но с одним условием: Поляковы должны были в прежней своей квартире вместо дощатой перегородки, отделяющей комнату от соседей, возвести кирпичную капитальную стену. И родители, и ребята засучили рукава и все лето занимались стройкой - ударной стройкой, как тогда модно было говорить.

Новая квартира оказалась "распашонкой", с маленькими комнатками и крошечной прихожей. Лев Евгеньевич дважды выбивал стекла дверей локтями, когда одевал шинель, потом привык. Спустя несколько лет народ назовет эти квартиры "хрущобами", но тогда Поляковы были на седьмом небе. У них теперь была и ванна, и горячая вода, а мытье посуды и стирка перестали, наконец, быть мукой. Лев Евгеньевич получил, наконец, возможность установить хороший письменный стол и окружить его полками книг. Теперь поздними вечерами дети могли видеть его склоненную за столом фигуру. Добавим, что собственный кабинет появился у него через двенадцать лет, когда сыновья, один за другим женились и разъехались в другие квартиры.

Ребята взрослели. Женя в 1966 году поступил в 1-й Ленинградский медицинский институт. Младшего, Андрея, Лев Евгеньевич давно уже звал "Кулибиным" и благословил в инженеры, поэтому на Женю были у него особые виды. Он надеялся, что когда-нибудь старший сын станет продолжателем его дела, и стремился разбудить в нем интерес к статистике. В 20-е годы отец Льва Евгеньевича изучал и статистически описал быт, успеваемость и здоровье студентов 1-го Ленинградского мединститута, где он тогда преподавал. У Льва Евгеньевича родилась идея - повторить это исследование спустя 50 лет и оценить статистически полученные различия. Идея была прекрасной во всех отношениях. Кроме чисто практического интереса, её заманчивость состояла в том, именно внук повторит исследование деда. И, конечно же, Лев Евгеньевич надеялся, что во время этой работы Женя увлечется статистикой, поймет её смысл и возможности, её красоту и мощь, и останется в ней навсегда. Женя всю жизнь потом вспоминал, как интересно было ему работать в паре с отцом. Вечерами они просиживали в Публичной библиотеке, составляя вопросы для одномоментного анкетирования студентов. Потом обсуждали полученные результаты, проводили анализ данных. Итогом работы была статья в журнале "Советское здравоохранение". Прошло время, восторг от публикации у Жени утих, и он вдруг осознал, что его неудержимо притягивают физиологические исследования. Гораздо сильнее, чем статистические. Огорчить отца или наступить на горло собственной песне? Лев Евгеньевич быстро понял мучения сына.