Целый вагон невест - [19]

Анна со священным ужасом следила, как вся эта бело-коричнево-красная груда перекочевывала внутрь Вернера. И она была не одинока.

– Тебе не будет плохо? – заботливо поинтересовалась у мужа Моника.

– Мне будет хорошо, – решительно отрезал Вернер. – Анньечка, у нас ведь осталось еще немного фисташкового? Принеси его тоже. Можешь ничем не посыпать, разве что добавь несколько кусочков шоколада.

Внутренне содрогнувшись, Анна притащила ему следующую порцию. А Моника, припомнив, что осталось еще персиковое и ананасовое, благоразумно воздержалась от комментариев. Наконец все угомонились и расселись в креслах и на диванах, чтобы немного прийти в себя после обильного угощения. Анна хотела было предложить потанцевать, но подумала, что ее могут неправильно понять, подумать, что издевается, и прикусила язык. Все говорили на ничего не значащие темы, а сами думали о том, как бы половчей вернуться к обсуждению завещания.

Для этого семья Вернера разработала целый план. Том выманил Анну в зимний сад, якобы для того, чтобы посмотреть на только что зацветшие орхидеи. Кати пошла с ними, как она выразилась, следить за тем, чтобы не пострадала честь сестры, а сама сестра осталась уговаривать своего папу не спешить с оформлением нового завещания.

Ева начала издалека, со своих младенческих лет. Напомнив отцу, какой славной девочкой она была, как он любил катать ее у себя на коленях, как смеялся над ее шалостями, гордился ее успехами в школе, Ева решила, что папа достаточно размяк.

– Я никому не говорила, хотела, чтобы ты узнал первым, – с многозначительным видом сказала она. – Дело в том, что я жду ребенка. А ты станешь дедом.

– Ева! Это замечательная новость! – возликовал Вернер.

– И не скрою, мы с Томом очень рассчитывали на твою помощь и на средства, которые должны достаться мне в наследство. Ведь обучение стоит так дорого, и потом нам нужно купить свой дом, потому что хозяйка квартиры, где мы сейчас живем, не берет постояльцев с детьми.

– Значит, Тому ты все-таки рассказала первому? – ревниво заметил Вернер. – Может, и мать знала? Моника, – крикнул он, – ты знала, что скоро станешь бабушкой?

– Мне Том сказал, – откликнулась Моника, которая тактично устроилась подальше от беседующих и разглядывала журналы полувековой давности.

– Вот пусть Том и ломает себе голову над тем, как обеспечить своего ребенка, – надулся Вернер. – И это вовсе не значит, что я не рад внуку. Просто считаю, что в жизни надо испытать все, а трудности закаляют характер и волю.

Ева потеряла дар речи, а Вернер сварливо продолжил:

– Того, кто еще раз поднимет эту тему, вообще вычеркну из завещания. Я вижу, что только такой язык вы понимаете. Слепец, я прожил жизнь, думая, что окружен любящими людьми, а им нужны были от меня только мои деньги. От тебя, доченька, я этого никак не ожидал. Должно быть, Том на тебя плохо влияет. А теперь, если не возражаешь, я пойду и прилягу, что-то я неважно себя чувствую. Можешь сказать мужу, пусть смело пьет мой коньяк. Я все равно знаю, что это он тобой руководит.

– Папочка, но ты разрешишь нам остановиться у тебя? – спросила Ева. – Дело в том, что у мамы очень тесно.

– Конечно, оставайтесь, – махнул рукой Вернер. – Можете свободно чувствовать себя. И пошли кого-нибудь сказать Анне, чтобы она поднялась ко мне.

– Тебе нехорошо? – встревожилась Моника.

– Кому угодно станет плохо, если у него откроются глаза и он поймет, как на самом деле к нему относится его семья. Именно это я сегодня и понял.

И Вернер стал тяжело подниматься по лестнице. Стоило ему лечь, как в спальню метеором влетела Анна, которая со слов Евы заключила, что Вернер по меньшей мере отдает концы.

– Что с тобой? – закричала Аня.

– Ничего, просто сбежал от этих вампиров, – ответил Вернер. – Пусть Ева с Моникой займутся уборкой, а ты посиди со мной. Тебе тоже не мешает отдохнуть. Только принеси мне сначала газету и очки. А потом закрой окно, становится слишком прохладно, и включи камин. И еще принеси мне таблетку от головной боли, стакан воды, только налей обязательно минеральной. А раз уж пойдешь за лекарством, найди заодно и мои пастилки от кашля.

Анна подумала, что, пожалуй, было бы лучше остаться внизу и убирать после гостей. И все же она раздобыла требуемое и принесла Вернеру.

– Ты у меня умница, – похвалил он ее. – Им наплевать, даже если бы я умер. Впрочем, что я говорю, они были бы рады!

– Ну что ты, – попыталась возразить Анна.

– И не спорь даже, – замахал руками Вернер. – Открой лучше окно, а то стало слишком жарко. И принеси мне вместо одеяла шерстяной плед. И кстати, дорогая, раз уж ты пошла в ту сторону, то не нальешь ли мне ванну?

Напустив воды в ванну, Анна наконец бросилась в кровать и сделала вид, что спит. Она никак не реагировала на призывные вопли Вернера, который сначала интересовался ее мнением о конфликте между Палестиной и Израилем, потом просил потереть ему спину, а в итоге появился из ванной комнаты сияющий чистотой и улегся рядом с Анной явно с недвусмысленными намерениями.

– Вернер, не надо, – попыталась образумить его Анна, но только сильнее распалила его.

Вообще Вернер вел себя как-то странно. Срывался вдруг с места и бежал голым к зеркалу, чтобы полюбоваться собой. Потом снова прыгал в кровать и лез целоваться к Ане. Так продолжалось около двух часов, Аня уже чуть ли не теряла сознание от такой активности, но внезапно Вернер захрипел, и лицо его сделалось кирпичного цвета. Затем он схватился за горло, словно ему не хватало воздуха, и стал издавать какие-то булькающие звуки, чем напугал Анну до такой степени, что она не могла сдвинуться с места. Впрочем, с места она не смогла бы сдвинуться в любом случае, потому что Вернер придавил ее своей тушей. Внезапно Аня почувствовала, как по телу ее жениха прошла судорога, а потом он затих и обмяк. Анна немного подождала, но, видя, что Вернер не торопится оставить ее в покое, сердито спихнула его с себя, и он с грохотом скатился на пол.