Целовать девушек - [110]
Почти весь июль я провел дома, в Вашингтоне, с семьей. Дважды ездил ненадолго в Дарем повидаться с Кейт, но это, пожалуй, все. Сколько отцов выкраивают по месяцу, чтобы провести его со своими детьми, пытаясь галопом догнать их и собственное детство? Тем летом Деймон и Дженни учились играть в бейсбол, но это не мешало им по-прежнему сходить с ума по музыке, бегать в кино, переворачивать все вверх дном и объедаться шоколадом, чипсами и пирожными. Примерно неделю, пока я приходил в себя и пытался забыть недавнее прошлое, проведенное в преисподней, они спали по ночам вместе со мной на стеганом лоскутном одеяле.
Я опасался, что Казанова бросится за мной и попытается уничтожить в отместку за убийство лучшего друга, но он пока не объявлялся. В Северной Каролине женщин больше не похищали. Теперь было совершенно очевидно, что он не Дэйви Сайкс. Проверили по всем статьям полицейских, работавших в самых разных районах, включая его напарника Ника Раскина и даже шефа полиции Хэтфилда. У всех были алиби и все оказались ни при чем. Так кто же тогда Казанова, черт побери? Может быть, он собирался просто-напросто исчезнуть, как его знаменитый подземный дом? Ускользнуть безнаказанным после всех своих зверских убийств? А может быть, решил сделать паузу?
У моей бабушки по-прежнему имелись для меня в запасе целые тома самых разнообразных психологических полезных советов. Большинство из них касалось сферы моих взаимоотношений с женщинами и возвращения к нормальной жизни, хотя бы для разнообразия. А еще она уговаривала меня заняться частной практикой, чем угодно, только уйти из полиции.
— Детям нужна бабушка и мать, — вещала мама Нана со своих подмостков у плиты, готовя как-то утром завтрак.
— Значит, я должен отправиться на поиски матери для Деймона и Дженни? Ты это хочешь сказать?
— Да, именно, Алекс. И думаю, надо сделать это до того, как ты навсегда расстанешься с молодостью и мужской привлекательностью.
— Отправляюсь немедленно, — пообещал я. — Этим же летом доставлю жену и мать.
Мама Нана шлепнула меня кулинарной лопаточкой. А потом еще разок для пущей верности.
— Не умничай.
Последнее слово всегда оставалось за ней.
Однажды в конце июля около часу ночи зазвонил телефон. Нана с детьми уже спали. Я поигрывал на пианино кое-что из джаза, развлекая нескольких зевак на Пятой улице импровизациями из Майлза Дэвиса и Дэйви Брубека.
Звонил Кайл Крейг. Я застонал, услышав его невозмутимый голос вестового.
Я, конечно, предполагал, что ничего хорошего он мне не сообщит, но такого рода плохих новостей никак не ожидал.
— Что там стряслось, черт тебя побери. Кайл? — спросил я, с ходу попытавшись обратить неожиданный ночной звонок в шутку. — Я ведь просил тебя больше мне не звонить.
— Пришлось, Алекс. Ты должен знать. — Голос звучал издалека — явно междугородная линия. — А теперь слушай меня внимательно.
Кайл разговаривал со мной полчаса, и услышал я нечто неожиданное. То, что он сообщил, было хуже, гораздо хуже всех моих предположений.
Положив трубку после разговора с Кайлом, я вышел на веранду. Сидел там долго и думал, как быть. Сделать я ничего не мог. Совсем ничего.
— Конца этому не предвидится, — шептал я стенам своего дома. — Правда?
А потом я встал и пошел за пистолетом. Терпеть не могу носить его при себе дома. Проверил все окна и двери и отправился спать.
Лежа в постели в своей комнате, я снова и снова слышал страшные пророческие слова Кайла. Повторял про себя его жуткую весть. Перед глазами стояло лицо, которое я не желал больше видеть. Я помнил все.
«Гэри Сонеджи убежал из тюрьмы, Алекс. И оставил записку. В ней говорится, что он тебя из-под земли достанет».
Этому нет конца.
Я лежал в постели и думал о том, что Гэри Сонеджи по-прежнему намерен меня убить. Он сам мне это говорил. А в тюрьме у него хватило времени обдумать, как, когда и где привести приговор в исполнение.
В конце концов, я заснул. Уже рассветало. Начинался следующий день. Это и в самом деле никогда не кончится.
Глава 120
Оставались две загадки, которые требовали разрешения или, по меньшей мере, тщательного изучения. Первая — Казанова, и кто он таков. Вторая — мы с Кейт, и что с нами будет.
В конце августа мы поехали в Аутер-Бэнкс в Северной Каролине. Провели шесть дней неподалеку от живописного городка под названием Нэгз-Хед.
Неуклюжими металлическими ходунками Кейт уже не пользовалась, но старомодную ореховую палку с набалдашником временами брала с собой на прогулку. Эту крепкую палку она использовала для упражнений по каратэ, которыми занималась по большей части на пляже: с удивительным проворством и ловкостью вращала ее вокруг туловища и головы.
Глядя на Кейт, мне казалось, что она излучает свет. Она практически полностью вернула былую форму. И лицо стало почти прежним, если не считать отметки над виском.
— Она наглядное свидетельство моего упрямого нрава, — говорила Кейт, — и такой я останусь до самой смерти.
То была во всех отношениях замечательная пора. Сплошная идиллия. Мы с Кейт понимали, что заслужили отдых — и даже более длительный.
