Целого Мира Мало - [18]

Дина начала понимать, почему Кирюша так печален после небольшого разговора, который состоялся между ней и Владиславом Орловым после собрания. Равнодушный, черствый и крайне неприятный в общении человек, надменный и жесткий. Он не способен на отцовские чувства, он не может отдавать, а только берет. Дина увлекалась в институте психоанализом, и кое-что успела понять из их краткого общения. Больше всего ее расстраивало то, что Орлова не смущала его бесчувственность, он бравировал своими недостатками, ища в них забвения. И хуже всего то, что Орлов создавал впечатление человека, который способен убить, убить хладнокровно и продуманно, ради своей выгоды. Быть сыном такого человека опасно. Динара почувствовала, как екнуло ее сердце, когда этот холодный красавец покидал стены детского сада вместе с малышом, который шел за ним покорно и молчаливо, словно на эшафот. Она знала, что пару месяцев назад ребенок потерял мать. И сейчас психика мальчика была травмирована и уязвима. Как никто другой, он нуждается во внимании, заботе и любви. Но его тусклый безучастный взгляд говорит о том, что его бездушный зацикленный на себе отец об этом даже не догадывается. Дина испытывала почти физическую боль, когда думала о Кирилле, о его такой редкой робкой улыбке и печальных карих глазах. Он был одиноким маленьким мальчиком, но боль, его боль была так знакома взрослой Динаре, и она неожиданно для себя поняла, что никогда не сможет относиться к этому ребенку так же, как к другим воспитанникам. Они оба были одиноки и никому не нужны в этом мире, оба потеряли близких людей и испытывали одинаковое неравновесие с реальным жестоким миром, который их окружал. Но уже на следующий день, наблюдающая за ее общением с детьми Виктория Морозова сделала дине замечание.

— Кирилл — не единственный ребенок, который нуждается в твоем внимании. — шепотом сказала она, отводя подчиненную в сторону. Серые глаза смотрели на нее осуждающе и строго. Дина почувствовала неловкость.

— Извините, Виктория. Просто он кажется самым несчастным. — пролепетала Динара, оглядываясь на малыша, который сразу замкнулся, стоило ей отойти. — Он потерял мать, ему нужна моя помощь.

— Тогда я посоветую Владу обратиться за помощью детского психолога, а ты занимайся своими обязанностями. — холодно отрезала Виктория.

Дина кивнула и вернулась к детям. Было очень сложно выполнять указания директрисы, но она старалась больше не вызвать ее неудовольствия, и в ее присутствии не выделяла Кирюшу среди своих воспитанников. Впервые в жизни она пожалела, что работает с Ларисой по полдня. Раньше такой график устраивал девушку, оставляя ей массу времени для самой себя, но всю эту неделю Динара искренне огорчалась, когда наступало время покидать группу и Кирюшу, который смотрел на нее своими непостижимо одинокими глазами. Дина пыталась поговорить с Ларисой, намекнуть ей на то, что этот малыш особенный, что с ним стоит быть более чуткой и острожной, но Лара лишь махала рукой. От нее же Дина узнала, что по вечерам мальчика забирает его няня, крайне вульгарная и грубая особа. Измайлова еще ни разу не видела ее, зато каждое утро встречалась с его отцом. Он не был особо разговорчив, и даже не пытался грубить. Просто оставлял одетого ребенка в коридоре и уходил, не сказав ни ему, ни ей ни единого слова. Динару мутило от такого откровенного пренебрежения и равнодушия по отношению к невинному маленькому существу. Но она понимала, что говорить с этим самоуверенным типом, пытаться переубедить его, все равно, что подписать заявление об уходе. Он просто размажет ее по стене, не дав и слова пикнуть, но, возможно, няня малыша окажется более чувствительной и сговорчивой. Но какое же Динару ждало разочарование!

Все выходные она готовила речь, подбирала правильные слова, которыми хотела поразить няню Кирилла в самое сердце, вызвать в ней материнские чувства. Она боялась и надеялась одновременно. Дина сама не могла понять, почему этот ребенок стал ей так дорог, почему она все время думает о нем, и даже во сне видит несчастное грустное личико, но ничего не могла поделать с собой. Дина представляла себя матерью, и боялась даже думать о том, что ее малыш мог бы оказаться в такой ситуации. И еще она знала, что такое одиночество, и как оно ранит и леденит душу, как мешает жить и дышать.

— Маленький мой. — прошептала она, обнимая Кирюшу, когда в понедельник в тихий час вошла в группу. Все дети спали, но он стоял у окна. Обливающимся кровью сердцем, Дина знала, что малыш ждал ее. Дети всегда чувствуют, когда их любят, а Измайлова всем сердцем тянулась к ребенку.

— Дана, ты играешь с огнем. — осуждающе покачала головой Лариса, наблюдая за ними. Дина не слушала ее. Маленькие ручонки доверчиво обняли ее за колени, и Кирилл прижался к ней всем своим хрупким тельцем.

— Я думал, что ты не придешь. — сказал он ей очень тихо. — Все утро я рисовал тебя. Я тебе сейчас покажу.

Кирилл побежал к своему столику, на котором лежал целый ворох листочков. Рисунки были яркими, красивыми. И мальчик смущенно улыбался, отдавая их Динаре. Похвалив его работу, Дина взяла малыша на руки отнесла в спальню.