Цель обманывает средства - [10]

В коридоре возникла паническая суета, быстро сменившаяся тишиной покинутого здания. Агата не спешила. Во-первых, захотят достать — достанут где угодно. Во-вторых, в зоне ее ответственности был раненый, бросить которого Дарья Филатова не считала возможным. Да и смысл вылезать? Вон, уже кто-то носится над океаном на маленьких корабликах непривычных очертаний. И постреливает, да. Она торопливо выставила все возможные щиты, закрываясь от бьющих со всех сторон вспышек ужаса и боли, и зябко поежилась. Точно, надо переждать. Пусть все малость поутихнет.

Какое-то время девушка простояла у окна, наблюдая за происходящим. Плохо дело. Надо что-то предпринимать, но что? Прокравшись в спальню, она убедилась, что Дима спит, и быстро осмотрела его багаж. Искомое нашлось на дне небольшой сумки, но увы — пистолет был персонифицирован, из него она не могла даже застрелиться. А от гравированной пластинки на рукоятке пользы было уж совсем немного. Разве что получить представление о личности владельца. Выйдя в гостиную, она в свете странно покосившегося прожектора, призванного освещать подъезд к отелю, разобрала: «Лучше быть в Империи капралом, чем царем — в стране-марионетке».[3]

Хорошо сказано, а толку-то? Вернув пистолет на место, Агата мрачно скривилась. В ее собственной сумочке был только маломощный станнер, предназначенный исключительно для того, чтобы в случае надобности не пришлось лупить распоясавшегося клиента табуреткой.

Так, с оружием понятно. Что дальше? Выждав еще с четверть часа, она выглянула из номера и, как и ожидала, увидела пустой коридор и несколько распахнутых дверей. Сделать в данной ситуации можно было только одно, и она это сделала: перевернула висящую на ручке двери табличку наружу той стороной, на которой было написано «Прошу убрать номер». Потом заперла дверь и снова подошла к окну. Искр не становилось меньше, все небо было усеяно ими. На площади перед входом валялись то ли мертвые, то ли парализованные тела. Плохо. Очень плохо. Совсем.

— Отойди от окна, — негромко скомандовал за ее спиной абсолютно трезвый мужской голос.

Дмитрий проснулся и не сразу сообразил, где находится. Последним воспоминанием был бар и удивительно располагающая улыбка сидящей напротив женщины. Теперь же он пребывал у себя в номере, причем лежал на постели почти полностью одетый (только ботинок не было) и, что самое интересное, один. Майор все еще пытался понять, что же его разбудило и почему он так хорошо себя чувствует, когда тихонько хлопнула дверь номера, и легкие шаги прошелестели по ковру, затихнув у окна. Дима бесшумно поднялся, влез в ботинки, подошел к двери в гостиную и несколько секунд с удовольствием любовался женским силуэтом на фоне оконного проема, черное небо в котором было усыпано десятками падающих звезд. Звезд? Ах, чтоб тебя…

— Отойди от окна, — тихо, стараясь не напугать женщину, сказал Десница. К его удивлению, она послушалась сразу же, не оборачиваясь и не вскрикивая. Плавно перетекла в простенок, освобождая ему наиболее удобное для наблюдения за прилегающим ко входу в отель пространством место, и замерла. Даже, кажется, дышать перестала.

— Умница. — Он встал так, чтобы с улицы его не мог достать даже самый крутой снайпер, и постарался оценить обстановку. — Интересно начинается кино. И давно тут эта чехарда?

— С час, наверное. — Майор скорее почувствовал, чем увидел, как девушка (Агата? точно, Агата) пожимает плечами. — Может, больше. Я не сразу заметила.

— А почему меня не разбудила? — Он вернулся в спальню и принялся копаться в сумке. Пистолет лежал немного не так, как следовало бы, но был в полном порядке.

— Ты ранен. Док тебе все, что надо, вкатил и велел не беспокоить.

Они перекидывались фразами, как игроки в бадминтон воланчиком в жаркий летний день. Лениво. Обыденно. Словно от нечего делать.

— Какой еще док? — спросил Дмитрий, снимая китель и натягивая вместо него легкую куртку нейтрального покроя.

— Местный. Я вызвала. На тебе можно было яичницу жарить.

— Спасибо.

— Не за что.

Десница промолчал. С его точки зрения, благодарить было за что. Не всякая «порядочная» женщина даже после долгих уговоров сделала бы для него то, что — не поленилась же! — сделала подвизающаяся в отеле девица по вызову. Врача пригласила, медикаментами (вон шприцы на прикроватной тумбочке) запаслась, беспокоить не стала… не бросила, когда начался кавардак. И почему-то ему казалось, что дело тут было вовсе не в желании подзаработать.

— Что делать будем? — все так же буднично спросил он, снова подходя к окну. — Это, душа моя, не пираты. Это захват. Причем сдается мне, они не люди… Стоп!

Последнее слово прозвучало даже для его собственного уха как щелчок взводимого курка, и девица вытянула шею, стремясь со своего места рассмотреть, что вызвало такую реакцию.

На площади перед отелем словно из воздуха материализовался довольно большой корабль. Откинулась над сухой чашей фонтана пассажирская аппарель, и на ней, вполне профессионально сканируя местность, появился невысокий крепко сбитый мужчина с оружием в руках. Чуть задержался и, петляя как спугнутый заяц и делая слишком большие шаги, кинулся к отельным дверям.