Цель номер один. План оккупации России - [206]

Поэтому сегодня речь должна идти не просто о восстановления советской теории и практики развития народного хозяйства, а о достижении качественно нового, более высокого и современного ее уровня.

В чем же будут отличительные особенности этого нового учения о народном хозяйстве в условиях становления Русской цивилизации?

Начнем с нового соотношения экономики, политики, нравственности, экологии и других составляющих данной проблемы.

ЭКОНОМИКА И ПОЛИТИКА

У нас часто говорят и пишут, ссылаясь обычно на Ленина, что политика – это концентрированное выражение экономики, то есть политика как бы является чем-то производным от экономики. Но Ленин же писал, что политика не может не иметь первенства перед экономикой. Так когда же он был прав? Не складывается ли тут ситуация, которую он сам же высмеивал: «Иван больше Петра, а Петр больше Ивана»?

То, что экономика и политика тесно взаимосвязаны, это очевидно. Но роль их в разных обществах различна.

Западное общество воспитало у своей власти чувство раба. Оно считает, что государство существует для того, чтобы установить законы и следить за их исполнением, или, как говорили прежде, выполнять роль «ночного сторожа», а все остальное сделает «невидимая рука рынка». Права человека (собственника) – это все, и государство нужно для того, чтобы обеспечивать их незыблемость.

Но в высокоорганизованном обществе связь политики и экономики иная, в большей мере диалектическая. Здесь политика представляет собой ведущее звено, а экономика – ведомое. Государство планирует развитие страны, задавая социальные цели, которые должны быть достигнуты, ставя задачу укрепления обороноспособности страны и пр. А затем определяется, какие экономические ресурсы для этого потребуются. Часто имеющихся ресурсов оказывается недостаточно. И вот тут открывается поприще для экономики: как создать те ресурсы, каких недостает? Как правильно распределить их между отраслями хозяйства, объектами, а также во времени? И т. д., и т. п.

Если говорить о современной России, то первой задачей, нашей национальной идеей должно стать ликвидация остатков колониального статуса страны и обеспечение ее подлинного суверенитета. Это и есть наша русская, национальная идея современности, и никакой другой у нас сейчас быть не может. Когда один известный публицист пишет, будто Россия сейчас призвана сказать миру новое слово, то отдает ли он себе отчет в том, что страна, находящаяся на положении колонии, может лишь показать другим странам, как не надо строить свою жизнь?

На современном этапе в России только политические задачи стоят на первом плане, а роль экономики – подчиненная им.

Можно ли, например, провозглашать, что приоритет ныне должен быть отдан малому бизнесу, что до 70 процентов самодеятельного населения в ближайшие годы будут заняты в этой сфере деятельности? Очевидно, это свидетельствует о полном непонимании задач страны. У нас разрушена тяжелая промышленность – основа экономики, стержень, без которого не может быть ни современного производства, ни оборонно-промышленного комплекса, способного производить новейшие виды вооружений. Предприниматели малого бизнеса – это мелкая буржуазия, разве она может стать опорным классом государства, выбивающегося из положения колонии? Не говоря уж о том, что малый бизнес – это самая коррумпированная сфера экономики, отличающаяся и самой жестокой эксплуатацией наемных работников. Чем крупнее производство, тем выше там уровень социальных гарантий, весомее роль профсоюзов.

Апологеты развития малого бизнеса любят ссылаться на зарубежный опыт. Дескать, в ведущих странах Запада в малом бизнесе заняты две трети населения, они-то и образуют «средний класс» – опору политического строя и залог стабильности в обществе. Миллиардер Андрей Вавилов, бывший заместитель министра финансов РФ, пока избежавший наказания за свои художества на поприще экономики, добавляет:

«…основным источником новых рабочих мест, да и вообще основным двигателем быстро растущих экономик в странах Центральной Европы и Балтии являются новые предприятия с числом занятых не более 50 человек».

Но на Западе малый бизнес – это средство предотвращения массовой безработицы, особенно в условиях постиндустриального общества (и, соответственно, вывода промышленности в слаборазвитые страны), а в восточноевропейских странах ЕС – свидетельство разрушения национальных экономик и замены их мелкотоварным производством.

Сторонник создания в России новой промышленной олигархии, член правительства Москвы Андрей Ушаков, явно противореча официальной установке федеральной власти, утверждает:

«Делать конкурентоспособным любой социально значимый продукт в нынешней мировой экономической ситуации мелким фирмам просто-напросто невозможно. Никакое малое или даже среднее предприятие не в состоянии конкурировать с крупным. У нас иногда провозглашают приоритет малого и среднего бизнеса. С кем он будет состязаться? С гигантскими корпоративными площадками? Но это просто невозможно, несуразно, а зачастую глупо…»[96]

Конечно, в России нужен достаточный уровень развития малого бизнеса, чтобы он был в состоянии обеспечить обслуживание бытовых потребностей населения. И особенно желательно развитие малых фирм, занятых инновационной деятельностью, но творцов нового всегда немного. Поэтому в малом бизнесе в лучшем случае может быть занято до 20 процентов населения, и его развитие – вовсе не магистральный путь развития экономики. И таких примеров несоответствия планов власти объективным потребностям и первоочередным задачам страны множество. А неправильная постановка политических задач всегда больно ударяет по экономике.