Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография) - [11]

— важные, действительно незаменимые участники тура, потому что всё действо было организовано через КМО (Комитет молодежных организаций), дочернюю структуру всемогущего комсомола (Молодежный Коммунистический союз). Для комсомола Kalahari Surfers были решающим доводом. Прибыв из пострадавшей от апартеида Южной Африки, они были одной из самых политически радикальных музыкальных сил в этой стране — проблемой являлось отсутствие в заводов по производству компакт-дисков, которые бы печатали их альбомы (EMI объявила их "слишком политизированными"), и это было тем четким прогрессивным статусом, который давал возможность всему туру рекламироваться как "Независимые музыканты для Южной Африки" и как бы узаконить инициативу КМО по поддержке тура во имя любимой формулы советской бюрократии — "политическая целесообразность" — что позволило им отпилить значительный кусок госбюджета ради малоизвестной кучки музыкантов, играющих странную и не очень понятную музыку.

Как уже было сказано, остальные музыканты тоже имели свои политические позиции; Крис Катлер, барабанщик в Cassiber (и в этом туре также в Kalahari Surfers) и Фред Фрит, гитарист и лидер Keep the Dog, были членами-основателями Henry Cow — уникальной британской рок-группы, которая в 1970-х годах благосклонно упоминалась в официальной советской печати как "группа британского комсомола". Этот факт был благополучно забыт к 1989 году, но, будучи поднят из архивов, он стал мощным оружием: "Комсомольская правда", газета, которая опубликовала оригинальную статью, была официальным органом ЦК ВЛКСМ и с гордостью носила шесть высших государственных наград на титульном листе. Это была сила, с которой нельзя было не считаться.

Хайнер Геббельс

Первоначально всё планировалось в Москве, и я ещё только входил в курс дела, когда местные организаторы в Санкт-Петербурге попросили меня написать заметки для концертной программы и статью в местной газете. В те годы Ленинград был центром нью-джаза, свободной импровизации и "классического" авангарда, а Рига — третья остановка в туре — была центром Rock-In-Opposition. Именно у рижанина — Ника Судника, основателя и лидера группы Зга — я впервые услышал записи Cassiber, Art Bears, The Work, Etron Fou Leloublan, Universe Zero и других групп, которые работали в том же духе: казалось, их музыка объединяет лучшее из всех миров — страсть и энергию рока, импровизационную свободу джаза и композиционную сложность авангарда. Я сразу же влюбился в такую музыку. Поэтому сама мысль о том, что некоторые из этих музыкантов будут на самом деле играть в Ленинграде, казалась потусторонней. Тем не менее, люди, кто имел хотя бы смутное представление о том, что это за группы, представляли собой незначительную группу знатоков, а новизна западных групп, приезжающих в СССР, уже сходила на нет: несколько месяцев назад плохая организация и нулевой промоушн вообще не собрали аудиторию для тогда еще во многом неизвестных Sugarcubes с Бьорк (Bjork), и концерт пришлось отменить. Так что я использовал весь свой энтузиазм и убежденность при написании газетной статьи в надежде завлечь даже тех, кто очень слабо интересовался серьезной рок-музыкой (в то время в Ленинграде поклонники прогрессивного рока составляли существенный процент). По крайней мере, если зал и не будет полным, то он хотя бы не будет шокирующе пустым.

Приходя на следующий день, я понятия не имел, как практически не подготовленная аудитория будет реагировать на эти странные звуки. Но когда я наблюдал за группой гопников (gopniki — наш местный термин для наименования тех, кто в Англии известен как yobs или chavs) в задних рядах — они потягивали пиво, но при этом внимательно слушали, не издавая свиста и не хихикая. Московский концерт (который, к сожалению, я пропустил) был проведён в меньшем по размерам зале, и включал советские группы Не Ждали из Таллинна, Джунгли из Ленинграда, Звуки Му и Вежливый Отказ из Москвы, которые помогли направить музыку в более привычные рамки.

Крис Катлер

Из всех этих событий больше всего мне запомнилось чувство потрясающей музыкальности, невероятной энергии и свежести, изобретательности и необычайной убежденности, исходящие со сцены. Мы были счастливы. Трое из нас — пианист и композитор Сергей Курёхин, виолончелист и продюсер Сева Гаккель и я — провели с музыкантами большую часть дня, разговаривая, обмениваясь идеями и споря. В частности, я помню чудный круиз по Неве в тот прекрасный майский день — когда Санкт-Петербург предстаёт в своём лучшем виде.

Эпилог: Крис Катлер и его жена Керстен остались в Ленинграде у нас с женой, и я хорошо помню жаркий спор, который мы вели с ним и Кристофом Андерсом, вокалистом Cassiber. Конечно, я знал о левых политических взглядах моих новых друзей и сочувствовал их противостоянию западному истеблишменту, но я никак не мог согласиться с их пристрастием к социализму. Мы знали лучше, мы жили в этом социализме, и — спасибо, не надо. Но, несмотря на эти политические аргументы, или, возможно, именно поэтому, эти несколько дней ознаменовали начало длительной дружбы. Несколько месяцев спустя я прилетел в Лондон, посещая Криса Катлера в пустой школе, в которой он жил в Clapham Old Town, и там мы встретились с Эми Денайо (Amy Denio), саксофонисткой из Сиэтла. Это знакомство, в свою очередь, позволило мне через год на фестиваль Игр Доброй Воли (Good Will Games Festival) в Сиэтл привезти два российских джазовых коллектива. И когда в следующем году франкфуртский