Царствование императора Николая II - [26]

Из посольства, ставшего на эти дни императорским дворцом, государь первым делом проехал в русский храм на ул. Дарю, а уже оттуда - в Елисейский дворец, к президенту.

Французская печать особенно подчеркивала визиты государя к председателям обеих палат - Лубэ и Бриссону, обезоружившие даже последнего - старого радикала и ревностного хранителя республиканских традиций. После приема дипломатического корпуса у президента Фора был банкет, на котором государь, упомянув о «ценных узах», в особенности подчеркивал значение Парижа как «источника вкуса, таланта, света». Как можно меньше политики! - звучало в этой речи…

И действительно, парижские дни государя были заняты не политическими переговорами, а осмотром французской столицы. Первый вечер в Большой опере. На следующее утро, вместе с президентом, императорская чета посетила собор Нотр-Дам, где ее встретил кардинал Ришар, старинную Sainte Chapelle, где государю показывали древнее славянское Евангелие Анны Ярославны, Пантеон, могилу Наполеона в церкви Инвалидов.

За завтраком в посольстве собрались представители Бурбонов (герц. Омальский, герц. Шартрский), Бонапартов (принцесса Матильда, двоюродная сестра Наполеона III) и цвет французской аристократии.

Днем, под звуки «Боже, Царя храни», состоялась в присутствии государя закладка моста императора Александра III (о чем и теперь можно прочесть на мраморной доске на правом берегу Сены). Артист Мунэ произнес при этом стихи известного поэта Ж.-М. Эредиа… «Пусть будущее навсегда укрепит за тобою - славное прозвание твоего предка Петра», - говорилось в них.

Мимо монетного двора, где государю вручили медаль в честь его пребывания в столице Франции, императорская чета проследовала во Французскую академию и присутствовала на заседании. Приветствуя гостей, председательствующий, академик Легувэ, напомнил о приезде в Париж Петра Великого 5 мая 1717г. (другие приезды русских монархов не были связаны с «приятными воспоминаниями»: приезд Александра I - со взятием Парижа русскими войсками, приезд Александра II - с покушением поляка Березовского). «Позвольте, - сказал Легувэ, - заранее отпраздновать сегодня двухсотлетие сердечной дружбы между Францией и Россией». Прочитаны были также стихи Франсуа Коппэ, обращенные к «славному сыну великодушного Царя Александра Справедливого».

Все перемещения государя были известны заранее, и всюду его окружали огромные толпы. «Это не улицы, это гостиные ! « - заметил он своим спутникам. Из Французской академии высокие гости направились в парижскую городскую думу. Площадь перед нею была сплошь покрыта народом: город Париж чествовал русского императора. Второй день закончился спектаклем-попурри в «Комеди Франсез»; особенные восторги вызвали стихи Жюля Кларети: «И ныне с Севера нисходит к нам надежда…»

На третий день государь и государыня утром осматривали музеи Лувра. По выраженному ими желанию, их провели в галерею итальянских примитивов, причем императрице особенно понравилось «Увенчание Богоматери» Фра Анжелико. «Я здесь в первый раз, но не в последний раз», - сказал государь, уходя. Этому пожеланию не суждено было сбыться…

Мимо Севрской мануфактуры, через парк Сен-Клу, где били все фонтаны, императорская чета на полдня проехала затем в Версаль. «Когда государь вошел в галерею Зеркал, - описывал «Temps», - перед ним открылась поразительная картина: все фонтаны, от верхней террасы до Большого канала, искрились на солнце, а все площадки, дорожки, все пространство между деревьями было покрыто пестрой толпой народа…»

День закончился представлением в Салоне Геркулеса. Сара Бернар декламировала стихи Сюлли Прюдомма - беседу версальской нимфы с тенью Людовика XIV, который в заключении говорил о государе: «Мне нечему его учить - чтобы поступать правильно, он только должен следовать примеру своего отца». Такие постоянные ссылки на пример императора Александра III в устах французских республиканцев были для государя особенно «пикантными» при сравнении с отношением русских, даже умеренно-либеральных, отнюдь не республиканских кругов, к политике предшествовавшего царствования. Они ярко свидетельствовали об относительности, о своекорыстии политических оценок…

Последний день пребывания государя во Франции был единственным «политическим» днем. Государь знал, что нельзя было побывать в гостях у союзников, ничем не отметив близости; но свои слова он приберег на последний день, чтобы избежать манифестаций, развитие которых не всегда поддается предвидению. Покинув Париж, он отправился на большой парад французской армии под Шалоном. На завтраке, в военной обстановке Шалонского лагеря, государь сказал: «Франция может гордиться своей армией… Наши страны связаны несокрушимой дружбой. Существует также между нашими армиями глубокое чувство братства по оружию».

Это было все - но это было много. Слова эти мгновенно разнеслись по войскам, у многих офицеров - отмечали газеты - были слезы на глазах. «Мы переживаем исторический момент», - говорили они. В тот же день императорская чета со свитой отбыла в Германию, где провела три недели в Дармштадте, у родных государыни.