Царствование императора Николая II - [243]

Государь продолжал считать, что всякие внутренние реформы должны быть отложены до окончания войны.241 Он был уверен, что союзники сами слишком заинтересованы в безопасности России, чтобы из-за «еврейского вопроса» задерживать поставку военного снабжения: разница была только в том, что союзные займы в Америке выпускал Пирпонт Морган, а не Яков Шифф.

Сложнее было отношение к польскому вопросу. Поляки с самого начала войны стремились добиться международной гарантии для обещанной им русский царем широкой автономии. Так как воссоединение Польши зависело от общей победы союзников, те имели известные основания интересоваться польским вопросом. Но государь и здесь стоял на точке зрения полной суверенности России. Он готов был дать царству Польскому весьма широкие права - но не считал возможным вмешивать иностранные державы в отношения между русскими и поляками.

Весной 1916 г. польский вопрос был выдвинут министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, который считал, что в интересах союзников было бы объявить свой проект польской автономии, дабы привлечь симпатии польского населения и не дать Германии и Австрии использовать его для своих военных целей. (В это время распространялись упорные слухи о предстоящем наборе в царстве Польском для австро-германской армии).

Государь, наоборот, счел, что нельзя придавать окончательную форму будущему царству Польскому, пока оно целиком находится под властью противника: широкие посулы были бы сочтены признаком слабости; с другой стороны, приемлемый для России проект автономии мог показаться полякам недостаточным. Расхождение по польскому вопросу было решающим поводом отставки С. Д. Сазонова; государь, впрочем, уже и ранее был недоволен его позицией в вопросах внутренней политики (о верховном командовании, об отношении к «блоку»). Получалось так, что министр иностранных дел скорее отстаивал взгляды союзников перед русской властью, нежели взгляды русской власти перед союзниками.

10 июля С. Д. Сазонов был уволен в отставку. Государь не нашел ему в тот момент подходящего преемника, и заведование министерством иностранных дел было возложено на того же премьера Штюрмера (его, впрочем, «разгрузили» при этом от обязанностей министра внутренних дел, которые были переданы министру юстиции А. А. Хвостову; того, в свою очередь, заменил б. министр внутренних дел А. А. Макаров).

Русская внешняя политика с назначением Штюрмера не претерпела никаких изменений: иначе и быть не могло, раз эта политика определялась самим государем - при Штюрмере, во всяком случае, не меньше, чем при Сазонове. Но увольнение министра, занимавшего этот пост шесть лет, хорошо знакомого всем иностранным послам, не могло не вызвать известного сожаления в кругах союзной дипломатии.

В русской печати только к.-д. орган выразил неудовольствие по поводу ухода Сазонова. «Новое Время» резко критиковало деятельность ушедшего министра и, в частности, обвиняло его в том, что он не сумел предвидеть и предотвратить разгром Сербии.

За первый месяц пребывания Б. В. Штюрмера на посту министра иностранных дел произошел любопытный инцидент. Английский премьер Асквит произнес речь, в которой говорил о возможности привлечения к суду правителей центральных держав. Эта речь вызвала скептические замечания и в части английской печати (например, в журнале « Экономист»). Русский правый публицист П. Ф. Булацель в малораспространенном журнале «Русский Гражданин» выразил по этому поводу возмущение: «Итак, Асквит обещает осуществить мечту масонов о международном трибунале из парламентских дельцов и адвокатов, которому будет отдан на суд сам венценосный глава Германской империи…» Англичане, «продвинувшиеся за два года войны на своем фронте на несколько сот метров», этого не могут сделать сами… «Нам вменяют в обязанность воевать не только до тех пор, пока наши упорные, храбрые и сильные враги германцы признают себя сломленными и согласятся на почетный и выгодный для России мир, а до тех пор, пока царствующая в Германия династия Гогенцоллернов не будет низложена русским штыком».

Английский посол усмотрел в этой статье чуть ли не проявление какой-то новой внешней политики Штюрмера; он забил тревогу, обратился с протестом в министерство иностранных дел. Б. В. Штюрмер тотчас же дал сэру Дж. Бьюкенэну полное удовлетворение: он добился того, что русский публицист Булацель сам отправился в английское посольство, принес извинения и смиренно выслушал строгий выговор посла. «Русский Гражданин» был взят под предварительную цензуру.

Проблема согласования действий отдельных ведомств сильно заботила государя, а также и его начальника штаба ген. Алексеева, который выдвигал план учреждения «военной диктатуры» - фактического подчинения кабинета Ставке. К этому времени ген. А. А. Поливанов, к большому негодованию думского блока, был уже заменен ген. Д. С. Шуваевым, до этого хорошо организовавшим интендантское ведомство.242 В Ставке 28 июня состоялось совещание, посвященное вопросу о «диктатуре». Государь, однако, не захотел производить крупную ломку существующего аппарата, и дело свелось к расширению полномочий премьера (Штюрмера) при разрешении конфликтов между отдельными ведомствами.