Царство женщин. Сердце Аризеля - [57]

Я провожал сонным взглядом Димбо и Новжу, пока они покидали комнату и аккуратно закрывали за собой дверь. А перед тем как сомкнуть веки нечаянно представил, как Новжа подходит ночью к моей постели и тихо перерезает горло. Перехватило дыхание, я буквально не мог вздохнуть. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы избавиться от ужасающего наваждения. Залпом глотнул громадную порцию воздуха. Не позволю какой-то ведьме заставить себя усомниться в моих же людях. Ни за что не позволю.

Весна пришла скорее, чем мы ожидали. О вдруг сбежавшей в лес Айе ходили толки, но всё списали на непреодолимую силу любви. Святая наивность.

Свебела быстро приноровилась к новой роли и с самодовольством на лице встречала жаждущих получить её советы. На сходах же стало выноситься много новых тем для обсуждений, составленных самой хранительницей. Она строила грандиозные планы по преобразованию города, что теперь стал её вотчиной, по крайней мере, так ей казалось. Но жительницы Быстроречья с неохотой принимали нововведения, упрямились и упирались. Свебела столкнулась с духом привычки и традиции, с тем обо что когда-то поломала зубы её вторая мать. Но, не расставаясь с полуулыбкой, новая хранительница шла напролом, заручаясь поддержкой молодого поколения, среди которого было много её учениц. И к тому моменту, как мы собрались отправиться в путь, все окна дома хранительницы сверкали толстыми кусками стекла, а в конце главной улицы строилось здание Дома Показов, где Свебела планировала ставить пьесы собственного сочинения, для начала.

Рана затянулась, не оставив после себя и шрама, лишь тёмно-зелёную отметину на боку, похожую на дерево, раскинувшее спутанные ветви на коже. «Ещё две смерти», ― мысленно повторял я, пока окончательно не свыкся с этим фактом. Теперь зная всё о пережитом ритуале, стоило беречь жизнь даже пуще прежнего, пусть это и нелегко воительнице, извечно подвергающей себя смертельному риску в бою. Но думать о таком было пока рано.

После стычки в лесу мой отряд проводил ежедневные патрулирования, проверяя, не нагрянули ли ещё имперцы, но больше никто так и не показался. Это приняли пусть с неявным, но всё-таки облегчением.

Мои волосы за прошедшую осень и зиму сильно отросли, и я почти узнавал в зеркале то лицо, что увидел там впервые всего несколько месяцев тому назад. Заплетя две косы по бокам, стянул их сзади в небрежный хвост зелёным лоскутом ткани. И волосы мешались гораздо меньше.

Малка убирала только светлую чёлку, зачёсывая её на бок. А Арчи, обзавёдшийся мускулами, вдруг перестал быть похожим на хрупкую нуждающуюся в защите деву, которую я увидел в нём при нашей первой встрече. Он сооружал высокий конский хвост и гордо и прямо держал спину, что прибавляло несколько сантиметров в росте.

Когда мы покидали город, никто не пришёл нас проводить, потому что и мы не планировали ни с кем прощаться. Хотелось уйти тихо, возможно тому причиной служило оружие, оттягивающее наши пояса. Никто кроме Свебелы не должен был знать, куда и зачем мы держали путь.

Вралета встретила нас, как заведено, табачным дымом. Димбо оставила Золотку в конюшне Быстроречья, долго с ней прощалась, и я точно разглядел слёзы, застывшие в глазах у объездчицы, когда она забиралась в ставшую тесной телегу. Малка устроилась спереди.

― Первая остановка ― Перекрёсток, ― сообщил я извозчице.

Вралета кивнула, тряхнув поводьями.

В этот раз мы никуда не заезжали, а ехали напрямик, добравшись совсем без приключений. Хотел бы я сказать, что Перекрёсток не расстался со своей обычной суетой, а здешние люди всё также были по уши погружены в любимую работу, которую сами себе находили. Но первая же лавка, которую мы миновали, оказалась заколочена, другую разворотили, только дверь качалась на погнутых петлях. Димбо наступила сапогом на рваный плакат и подняла его, вслух прочитав написанное:

― «Да поберут Предки закрывших очи на правду. И пусть пепел их развеют над бесплотной пустыней.»

― Что это значит? ― удивилась Новжа.

Пока нынешнее положение дел в поселении вызывало ненапрасные опасения, мне на глаза попалась рыжая кошка, ловко передвигающаяся на колёсиках. Лапка, так, кажется, её звали. Она снова куда-то торопилась, быстро перебирая передними здоровыми лапами. Но не успел я двинуться следом, как путь нам преградила девичья ватага зим тринадцати-четырнадцати. Вид у них был враждебный, а лица измазаны пылью.

― Что произошло в Ракушке? ― потребовала ответа одна из подростков, даже не удосужившись поздороваться с незнакомыми женщинами.

― Одни люди были похищены, а другие убиты, ― отозвалась насторожившаяся Малка.

Девчонки удовлетворённо закивали и оставили нас в покое. Я заметил, как одна из них спрятала камень обратно в карман, который буквально расходился по швам от наваленных в него камней.

Димбо почесала в затылке:

― Хотела бы я знать, что здесь такое происходит.

― Спросим у Сахар.

Когда мы подошли к мастерской изобретательницы, кошки и след простыл. Может она вообще направлялась не сюда, либо намного опередила нас. В помещениях царил всё тот же беспорядок, но другого толка.

Деревянные манекены заполонили комнату, став её нынешними постояльцами. Разных форм и размеров, они служили подставками для частей доспехов. На головах, отделённых от тел, сияли отличные друг от друга шлемы (с забралом и без; украшенные перьями; и похожие на казаны для приготовления пищи). Громадная металлическая перчатка, в два раза превышающая размером человеческую руку и оставленная на одном из столов, удерживала толстую свечу, что горела, не расплавляя воск. Рваный лепесток пламени был угольно-чёрным и (я сверху провёл ладонью) холодным.