Царство льда - [98]

В Сент-Майкле Мьюр заметил признаки того же пагубного воздействия американцев, которое разорило остров Святого Лаврентия. Знакомство с многозарядной винтовкой, в частности, изменило ритмы традиционной охоты. Несколькими годами ранее на холмах вокруг Сент-Майкла обитало множество диких оленей. Теперь, вооружившись винтовками, эскимосы и другие местные жители сотнями убивали карибу и, по словам Мьюра, бросали их там, «где они и упали, не забирая даже шкур». Охотники «просто вырезали им языки, а остальное оставляли на съедение волкам».

Прежде чем отправиться в северную Арктику, Хупер вручил представителям Аляскинской торговой компании связку писем, которые за прошедший год написала своему мужу Эмма Делонг. Он также перенес некоторую часть груза на принадлежащий компании пароход «Св. Павел», который направлялся в Сан-Франциско. В том числе на борт «Св. Павла» подняли и вещи, которые сибирские охотники на тюленей из Ванкерема забрали с американского китобойного судна. По мнению Хупера, этим судном был потерпевший кораблекрушение «Зоркий».

Позже тем же летом Торговая биржа Сан-Франциско выставила эти вещи на всеобщее обозрение в надежде таким образом идентифицировать потерпевшие крушение суда и погибшие команды. Удалось установить, что один из предметов – очки – принадлежал несгибаемому капитану китобойной флотилии Эбенезеру Наю, который в свое время зловеще сказал Делонгу: «Выводите судно на лед и позвольте ему дрейфовать. Возможно, вы и пройдете ледовое поле. А может, отправитесь в преисподнюю – шансы примерно равные». Это казалось вполне логичным, поскольку Най, как известно, вел промысел неподалеку от «Зоркого». Пророчество Ная словно обратилось против него самого: и сам Най, и команды «Зоркого» и «Маунт-Уолластона» погибли в том же самом паковом льду, о коварстве которого он так драматично предупреждал Делонга.

9 июля, когда капитан Хупер поднял якорь и вывел «Корвин» из гавани Сент-Майкла, море, казалось, так и полнилось дурными предзнаменованиями. Судовой врач Ирвинг Росс упомянул «любопытную игру отражений и другие странные феномены». Мьюр описал «необычный красный закат, гротескные миражи и темный дым над горящей тундрой». Но Хупер, не обращая внимания на зловещую атмосферу, повернул на северо-запад и направился к Берингову проливу и лежащей за ним северной Арктике. По словам Мьюра, они поплыли «на самый север, к обледенелому краю творения».

Их целью по-прежнему была Земля Врангеля, однако в течение июля она оставалась скованной льдом и окутанной густым туманом, а потому недостижимой и даже невидимой. Мьюр называл Землю Врангеля «таинственным краем», «нехоженым берегом» и «потерянным островом». Нельсон описывал ее как страну, «давно обсуждаемую географами». Росс же провозгласил ее «проблемной северной землей» и стал считать ее «мифом».

Капитан Хупер хотел раз и навсегда доказать существование Земли Врангеля и найти следы экспедиции Делонга. Но к концу июля Хуперу удалось лишь достичь острова Геральд – подойти ближе к Земле Врангеля никак не получалось. Хупер знал, что именно возле этого острова три американских китобойных судна в последний раз видели «Жаннетту» в сентябре 1879 года.

Несмотря на небольшие размеры – Геральд был не более шести миль в длину, – скалистые пики острова возвышались более чем на тысячу футов над уровнем моря. Хупер решил, что на вершине ему открылся бы отличный вид на арктический лед, Землю Врангеля, а возможно, и потерянную «Жаннетту». В связи с этим он решил совершить высадку на Геральд, тем более что Джон Мьюр был первоклассным альпинистом, который вполне мог покорить еще одну гору.

Как свидетельствует Хупер, в десять часов вечера 30 июня после «изрядной порции толчков, ударов и разворотов при движении по узким, извилистым трещинам» капитан поставил «Корвин» на якорь в нескольких сотнях ярдов от окутанного туманом, обледенелого острова. Пока большинство моряков спрыгнули на льдину и наперегонки бросились к кишащим птицами скалам, Мьюр спокойно осмотрел утесы в бинокль и определил самый удобный маршрут. Прихватив ледоруб, он пошел по ледниковой ложбине в нескольких сотнях ярдов от того места, где наверх пытались взойти остальные моряки, не знакомые с альпинизмом. В то время как они быстро завязли в снегу и начали скатываться друг на друга, Мьюр уверенно шел вперед. С помощью ледоруба он вырубал ступени во льду и поднимался сквозь тысячи птиц, которые «стояли на узких уступах, как бутылки на полках магазина». Через час он добрался до вершины утесов и начал восхождение на скалистый пик.

Мьюр наслаждался одиночеством. Он несколько часов шел к вершине, делая заметки и зарисовки и поспешно собирая образцы растений. Он не увидел никаких следов «Жаннетты» – ни каменных туров, ни мусора, ни признаков пребывания человека.

Но от панорамы захватывало дух, и Мьюр внимательно рассмотрел ее в бинокль. Пытаясь описать ее, он не смог избежать восторженности, которая принесла ему известность, когда он стал выступать за охрану природы. «В полночь я в одиночестве оказался на вершине горы, и этот час стал одним из самых впечатляющих в моей жизни, – писал он. – На необозримый, девственный ландшафт упала глубочайшая тишина. Замерзшему океану на севере было конца-края не видно».