Царство льда - [37]

После обеда все гости отправились в порт, где стояла «Пандора». Был теплый, подернутый дымкой день. На Сильвии была надета соломенная шляпка, на завязках которой от руки было написано «Жаннетта». Девочка бегала по пристани, ела абрикосы и невинно играла в тех же местах, где выросла ее мать. Пока гости собирались на берегу, Жаннетта Беннетт ненадолго отошла в сторону вместе с Айзеком Беллом. «Влюбленные, – заметила Эмма, – были очень увлечены друг другом», – и вернулась к началу церемонии.

Морским богам переименование «Пандоры» могло показаться неоднозначным. Ее мифологическое имя и так было достаточно тяжелым, а среди моряков к тому же господствовало суеверие, что менять название корабля ни при каких условиях нельзя. Одни утверждали, что это оскорбляет душу судна, а другие просто считали это ненужным испытанием судьбы.

Но Гордон Беннетт привык не считаться с обычаями. У него самого было достаточно морских суеверий, странных капризов и причуд, но этот к ним не относился: Беннетт хотел назвать корабль на собственное усмотрение.

Честно говоря, имя «Жаннетта» вряд ли подходило для арктического ледокола, но такова была мода того времени. Корабли (даже обреченные на суровую службу) называли в честь жен, матерей, племянниц и тетушек – словно бы имя любимой женщины, какой бы легкомысленной, глупой или величественной она ни была, могло смягчить все будущие невзгоды.

Скорее всего, Беннетт выбрал имя Жаннетты, потому что его терзало чувство вины. Навсегда покинув Нью-Йорк и обосновавшись в Париже, он почти не виделся с сестрой. Он оплачивал ее счета, но этим и ограничивалось его исполнение последней отцовской просьбы присматривать за благополучием Жаннетты. Сама Жаннетта не очень любила корабли и никогда не просила брата назвать судно в ее честь. И все же она послушно приплыла на пароходе из Америки и на поезде приехала из Парижа, чтобы почтить церемонию своим присутствием.

Делонг помог Жаннетте подняться на нос корабля. Достали бутылку лучшего шампанского. Само собой, на это Беннетт не поскупился. Как только перерезали ленточку, Жаннетта, кокетливо улыбаясь, разбила бутылку о свежеокрашенный корпус.

«Пандора» стала «Жаннеттой». Особым указом конгресса, который сумели провести представители Беннетта в Вашингтоне, ее зачислили в американский реестр, чтобы впоследствии объявить судном ВМС. На ее мачте гордо развевался американский флаг.

Генри Стэнли сделал шаг вперед и предложил тост, а затем призвал Делонга сказать несколько слов. «Я бы предпочел промолчать, – признался Делонг. – У вас, мистер Стэнли, есть полное право говорить, ведь вы уже справились со своей задачей. Мне лишь предстоит исполнить мою». Как всегда, Делонг не хотел давать никаких обещаний «достичь чуда. Нам предстоит тяжелая, лишенная романтики работа. Возможно, мы вернемся через три года, а возможно, не вернемся никогда».

Беннетт, как обычно, наблюдал за церемонией со стороны. Он оставался «на заднем плане, – писала Эмма, – и его невозможно было заставить выйти вперед и принять участие в праздновании». Быть может, мыслями издатель уже был далеко – на следующий день он собирался отплыть в Нью-Йорк, чтобы в очередной раз без предупреждения нагрянуть с проверкой в офис «Геральд».

По окончании церемонии гости вернулись из порта в отель «Фраскати», где весь вечер поднимали тосты и потягивали бренди в голубоватых облаках сигарного дыма. После этого Беннетт и все приглашенные вернулись к своим делам, оставив Делонга одного планировать и организовывать свое плавание. Жаннетта вместе с Айзеком Беллом поспешила обратно в Нью-Йорк. Через несколько месяцев они поженились и вскоре начали строительство одного из элегантных «коттеджей» в Ньюпорте. Стэнли снова отправился в Африку и продолжил свои путешествия, которые и прославили, и демонизировали его – его опасные приключения отчасти вдохновили Джозефа Конрада на создание романа «Сердце тьмы».

Корабли называли в честь жен, матерей, племянниц и тетушек – словно бы имя любимой женщины могло смягчить все будущие невзгоды.

Беннетт пожелал Делонгу счастливого пути и сказал, что встретится с ним на погрузке «Жаннетты» в Сан-Франциско. Когда Делонг сообщил, что Эмма отправится в Калифорнию вместе с ним и преодолеет на борту корабля все 18 000 миль от Гавра, Беннетт был весьма поражен. Делонгу показалось, что он несколько сожалеет о своей холостяцкой жизни. «Должно быть, ваша жена вас очень ценит, – сказал Беннетт. – Ради меня на такое не пошла бы ни одна женщина».

Беннетт снабдил Делонга тремя членами команды: если все пройдет хорошо, они готовы были и присоединиться к экспедиции на Северный полюс. Двое из них, Альфред Суитман и Джон Коул, много лет служили на яхтах Беннетта. Долговязый британец Суитман был плотником и механиком, весьма ответственным и пугающе точным. Он сказал Делонгу, что его возраст составляет «38 5/6 лет». Живой ирландец Коул был боцманом. Немногим выше полутора метров ростом, он с ловкостью обезьяны умел карабкаться по такелажу. Коул, которого все называли Джеком, ходил в море с тринадцати лет. «Коул станет одним из лучших ваших матросов, – сказал Беннетт Делонгу. – В минуту опасности такой человек на вес золота».